Время неумолимо, хотя нам кажется, что мы все еще - огого. Какие-то детали и факты все равно забываются и память требует произвести ревизию архивов воспоминаний, хотя бы по датам и местам событий. Вот я постарался за выходные хотя бы скачками пробежать воспоминания Трошева, Рохлина, Носкова о событиях первой чеченской войны. Никогда так не делал, и очень даже зря! Впервые одновременно глядя на три разных текста, я сравнил взгляды этих трех, возможно самых интересных людей, на войну в их заочном одномоментном споре, который сам им устроил. Два генерала и один талантливый военный журналист. Сравнивая их выводы о событиях, причинах и последствиях, сделал свой вывод: похоже, эти трое и на том свете не договорятся, кто самый виноватый (ну кроме Грачева, конечно). А уж, когда заживут обиды и раны простых людей, ставших внезапно смертельными врагами, потерявшими зачастую все из того ради чего люди и живут-то, наверное знает только Бог. С середины января, как я уже говорил, нам стали ставить задачи по разведке городских участков в Грозном. Так, накануне решающего штурма Совмина и Президентского дворца, мы сделали несколько молниеносных вылазок в близлежащие дворы и кварталы. После нескольких реальных возможностей попасть под минометный обстрел, к выполнению задачи приступали практически с колес. Колонна строилась внутри базы, а не снаружи. Потом ворота открывались и машины начинали двигаться максимально быстро, как только позволяет обстановка. Встали на рубеже. Десантирование почти на ходу и занятие исходных позиций. Дальше - очень быстрая разведка и решение командира. Стоять и ковырять в носу времени нет. Боевики реагировали оперативно. В этот момент в центре города работали только басаевцы и гелаевцы. С боевым опытом еще с Абхазии. Вступать с ними в драки нам было совсем не нужно. Задачи у нас были другие. Итак, решение принято - время пошло! Влетаем и побежали. Блокируем подвалы и возможные огневые позиции противника. Пулеметчики занимают ключевые позиции. БТРы контролируют пути подхода мобильных групп боевиков. Если все спокойно - начинаем детальный осмотр и разведку. Был правда еще один раз случай, когда я фотографировал двор, а туда мина прилетела, и взрыв весь кадр занял. Такое событие, ясное дело - не рядовое. Это как сразу "три звонка на спектакль" в одном звуке. Только наоборот. Этот зрительный зал пора покидать. И перемещаться на другую сцену, меняя сценарий на ходу, потому как мины не мухи и не бабочки. Они сами по себе по дворам не летают. Мобильными огневыми группами боевиков из гранатометчиков и минометчиков руководил тогда лично Масхадов. Он, кстати, и план рубежей обороны города составлял. Весьма способный советский офицер. Надо его было в Арбатский округ отправить в свое время. Был бы толковый штабной работник и, возможно, будущий генерал. Но в Москве все штабные места были заняты теми "гениями", кто и отправил войска в этот котел.
Но вернемся к тактике мобильных огневых групп боевиков. Носились они по городу на самых разных машинах. От "Москвичей" - каблучков, до хлебовозок, санитарок и прочих фургонов. Тех модных и красивых джипов, на которых они на парадах катались никто не видел. Их, похоже, сразу как война началась кто-то приватизировал. Один раз такая вот "хлебовозка" вылетела прямо на нас совершенно случайно. Мы тогда, вообще, нагло и бесцеремонно вторглись на совершенно не нашу территорию в районе республиканского пожарного управления на правом берегу Сунжи. "Белые халаты" бегали где-то в конце квартала Шарипова, видимо ждали, что мы к ним двинемся, не дождались и слиняли куда-то. Совсем они не ожидали нас увидеть этим морозным утром. А хлебовозка с группой разбойников летела в их сторону, видимо после "ночной смены", а налетела на нас."Белыми халатами" мы басаевский батальон называли. Они эти маскхалаты любили носить даже когда уже и снег совсем не белый стал. Ребята в хлебовозке попали в наши добрые руки быстро. Не ожидали, особенно потому что оставалось им до своих метров семьсот, не больше. И так прямо разозлились на нас, что никаких шансов на добрый исход случайной встречи мы им не оставили. Иногда мы целенаправленно охотились за этими "автотачанками", особенно, когда на опорниках работали. После короткого и содержательного разговора с экипажем снайперов-минометчиков мы переместились в здание Республиканского пожарного управления. Тут-то нам стало ясно, чем было вызвано такое нервное движение басаевцев в конце улицы. Они нас, похоже, как раненные птицы от своего гнезда отвлекали. Ребята только подготовили себе временную базу, ну хотя бы дня на три. А тут мы. Особенно нас порадовали запасы меда, масла и несколько бутылок отличного коньяку.
Оперативного интереса здание не представляло, и мы встали перед выбором - спалить его, хоты бы частично, или дожидаться армейцев. Бывший вместе с нами начальник разведки мотострелкового полка долго вел с кем-то радиообмен. Потом махнул рукой безнадежно и грустно. Подпалив пару кабинетов, мы с запасом еды и захваченными военными картами ушли на свой берег. 19 января Ельцин объявил на всю страну, неизвестно по каким причинам и с какой целью, о завершении военной операции. Начали объявлять о каких-то дурацких новаторствах в области военных операций. В частности, ограничили применение авиации. Долго ли это продержалось, я не знаю.
Желаний одного, даже очень большого начальника, что-то поменять силой своих заявлений, чаще всего недостаточно. Так и у нас, после этих заявлений , все шло своим чередом, и военная жизнь налаживалась на глазах. Даже мыться научились в тазиках на улице. Произошли перемены и в практике боевых действий. В группировке поменялась значительная часть командования. Вместо штурмовой тактики "колоннами в лоб" до определенной точки, стали применять "сталинградскую" - наступление опираясь на опорные пункты, по районам и массивам . Довелось и нам на таких "опорниках" поработать.
"Имперец" Вячеслав Клепиков, журнал "Болевой порог"