У сына собрание в школе. Уговариваю себя пойти - 9-й класс всё-таки, выпускной. Сын решил, что в школе ему больше неинтересно, скучно, надо выходить в мир, получать профессию, и что ещё два года протирать штаны в школе - это не для него. Окей. Желание моих детей всегда учитывалось. У меня их немного, всего двое, хотя мне иногда кажется, что мои двое сойдут за целых пятеро.
Я всегда была ответственной мамочкой, честно училась со старшим сыном 11 классов, на втором сынусе сломалась в шестом классе. Школьный дневник у меня вызывал лёгкий озноб, икоту и тик обеих глаз. Я неделями кружила возле дневника, не в силах туда запустить хоть один из дёргающихся глаз. Зрение мне изменяло, мозги отказывались переваривать информацию. Но надо, надо!
На собрание я пошла. Надеялась, что нас минёт участь общешкольного собрания в актовом зале, но зря надеялась. В начале кратенько выступили представители учебных заведений, которые приглашали наших детей к себе после 9-го класса. Потом директор школы толкнула речь, и я даже попыталась впасть в некое подобие анабиоза. Но тут на сцену вышла инспектор по делам несовершеннолетних, молодая, хрупкая женщина, но очень серьёзная и убедительная. Я про себя весьма удивилась - откуда в этой тростиночке такой характер? Внешность, как ещё раз я убедилась, весьма обманчива.
Слушая её речь, я очнулась окончательно и глаза мои из круглых превратились в квадратные. По ходу лекции я уяснила, что жизнь - это страшная вещь и надо всё время быть начеку и бдить, бдить и ещё раз бдить за своими детьми и за собой. Глаза мои меняли форму и место расположения за время прослушивания её монолога неоднократно. Волосы тоже не остались равнодушными к пламенным речам и тихо шевелились по всей поверхности головы, как брянский лес во время бури. А уж когда она завела речь о том, что родители, покуривающие и распивающие на кухне со своими несовершеннолетними детьми несут уголовную ответственность, мне совсем стало плохо. У меня богатое воображение, и я тут же представила себе картину, что мы с мои младшим сыном, которому 14 лет, сидим на кухне, с прилипшими к нижней губе беломоринами и между нами бутылка початой водки. Слезно оплакиваем его двойку по алгебре.
После неё ещё были ораторы, достойные внимания, но я как-то сильно впечатлилась речью инспекторши, что на остальное уже реагировала более сносно. Потом опять вышла директор, говорила много, долго и очень грамотно. Общее впечатление было – скоро конец света, и счастливцы те, кто уцелеют на Ноевом ковчеге. Под занавес она улыбнулась и сказала замечательную фразу: «Я никого не хочу пугать. Все будет хорошо». А поздно… Уже все так испугались и загрузились, что дальше некуда.
Потом всем было разрешено разойтись по классам и прослушать ценную информацию от классных преподавателей. За этим-то я сюда и шла. Но после 1,5 часов насыщенной информации на общешкольном, уже хотелось домой, обнять своего сына, всплакнуть друг у друга на груди, и сказать друг другу последнее «прости».
Классный руководитель был новый и класс тоже новый, и я его не сразу нашла. Толпы очумевших родителей бродили по коридорам. В класс я вошла с опозданием, тихонько присела за последнюю парту. Надеялась ,что быстренько всё обговорим и разбежимся по домам. Не тут-то было! Родители оказались ещё полны энергии, хотели общаться, отстаивать, выяснять, участвовать.
Муж уже писал мне смски целый час, надеялся, что к утру я всё-таки вернусь (а время, на минуточку, приближалось к 10 вечера). Я ему писала, что хочу уже не только закурить (сразу три сигареты одновременно), но и даже выпить, не смотря на маячивший передо мною образ разложившейся морально женщины, то бишь меня.
Муж сказал, что он в шоке, от того, как долго всё это действо длится, и что сказать на собрании - у вас скоро будет экзамен, никто не спасётся и всем будет хана - дело 5 минут. Потом выслал фото печального нашего пса, который видимо тоже как-то разделял всю неизбежность будущих экзаменов своего юного хозяина, и это ясно отражалось в его глазах.
С собрания я всё же срулила, так как для этого были вполне уважительные причины. Таксист долго вёз меня домой, блуждая в переулках и перекрёстках. Мне в это время писала подруга, у которой собрание в школе должно было быть на три дня позже моего. Прочитав мои жалобные отзывы про собрание, она заявила, что идти не хотела, а теперь то уж точно не пойдет. Ну и правильно. Зачем подрывать свою и так подорванную этой сложной жизнью психику.
Вот сижу, думаю. Мы ведь тоже учились. Но ведь не было так страшно. Не было никаких ЕГЭ, ОГЭ, ГИА и прочих Огого… Для кого всё это нужно? Почему ребёнок не может, как и прежде, вызубрить 40 билетов по два вопроса, если он даже их толком не понимает, просто вызубрить? Понимание придёт потом, я точно знаю. Кому надо, тому придёт. Но зачем все эти камеры, эта нагнетающая обстановка, когда дети еле живы от страха и стресса и даже те, кто хорошо учился, впадают в ступор, по причине общего гнетущего состояния? Да, наши дети не такие как мы. А мы были не такие, как наши родители. Прогресс шагнул далеко. Но почему экзамены надо превращать и для детей, и для родителей в проверку на прочность психики? Мы же все разные. Кто-то спокоен, как удав, а кто-то очень впечатлителен до обморока. Всё время вспоминаю случай во время своих экзаменов в колледже. Моя подруга училась очень хорошо, но перенервничала перед экзаменом по обществознанию и не могла написать ни «бэ», ни «мэ». У неё истерика началась. Преподаватели знали, что подруга моя вполне ответила бы на «пять», просто нервы не выдержали и голова отказала. Стресс. Ей поставили четвёрку. А я не готовилась, как следует вообще, просто устала нервничать и переживать и отнеслась ко всему спокойно. И тоже получила четвёрку.
Миленькие мои! И родители, и детки! Спокойствие, только спокойствие! Как говорил великий Карлсон, живущий на крыше. Я ни в коем случае не призываю вас забить на учёбу, на то, какие опасности нас могут подстерегать. Жизнь вообще штука сложная. И, конечно же, если ваши дочура или сынуля как-то не очень проявляют интерес к учебному процессу, и не могут ещё толком определиться, кем им быть – поваром или космонавтом, то нужно как-то мягко провести с ними беседу. И должно быть, не одну. Но в первую очередь, напирая на то, что друг вы им, а не враг, и понимаете все сложности и перипетии их сложной, современной жизни.
Я вот всегда стремлюсь быть другом своим сынам. Насколько это возможно. Насколько я это заслужила. Надеюсь, что у меня это получается и будет впредь получаться, чего и вам всем желаю.