Мне мачехой Флоренция была,
Я пожелал покоиться в Равенне.
Не говори, прохожий, о измене,
Пусть даже смерть клеймит ее дела.
Над белой усыпальницей моей
Воркует голубь, сладостная птица,
Но родина и до сих пор мне снится,
И до сих пор я верен только ей.
Разбитой лютни не берут в поход,
Она мертва среди родного стана.
Зачем же ты, печаль моя, Тоскана,
Целуешь мой осиротевший рот?
А голубь рвется с крыши и летит,
Как будто опасается кого-то,
И злая тень чужого самолета
Свои круги над городом чертит.
Так бей, звонарь, в свои колокола!
Не забывай, что мир в кровавой пене!
Я пожелал покоиться в Равенне,
Но и Равенна мне не помогла.
1958
С этим стихотворением я заново открыла для себя Заболоцкого. Наверное, это был 2008 или 2009 год, я ещё жила в Англии, имела некоторые сложности с работой вследствие мирового кризиса, переживала небольшой экзистенциальный кризис под воздействием полученного жизненного опыта. И вот я нахожу это стихотворение, одно из последних, написанных поэтом. Незадолго до смерти он с Твардовским посетил Италию, в частности, Равенну, где над могилой Данте высится величественный мавзолей. И однако же темой стихотворения стало вовсе не ожидаемое "поэт и поэзия", а новый взгляд на поэта-гражданина, который вынужденно покидает Родину, но и в лучшем мире не находит покоя. Несомненно, Данте у Заболоцкого - это собирательный образ поэта, через века, на чужбине хранящего верность "Флоренции-мачехе". И хоть я не "сваливала" за границу, а оказалась там "по семейным обстоятельствам", возвращение в Россию стало неизбежным отчасти благодаря этому стихотворению Николая Заболоцкого...
Юлия Н. Шувалова, март 2020 года