Советская фантастика
Основной пафос большинства произведений тех лет сводился к ожиданию неминуемой и скорой победы мировой социальной революции и пришествия «царства свободы». Ожидания не оправдались, романтика революционных лет поблекла, футуризм попал в немилость, а в фантастике возобладала доктрина, так называемого, ближнего прицела.
Ее суть состояла в том, что писателям настоятельно рекомендовалось не уноситься мечтами в заоблачные выси, а сосредоточиться на ближайшем будущем – в пределах одной-двух пятилеток. В итоге на свет появлялись НФ-романы, посвященные, скажем, проблемам искусственной ирригации в Средней Азии. Молодые ученые заглядывали в будущее дальше писателей фантастов.
Новая эпоха в советской фантастике началась в 1957 году, когда всего за несколько месяцев до запуска первого искусственного спутника Земли журнал «Техника-молодежи» начал печатать роман Ивана Ефремова «Туманность Андромеды». Современному читателю вряд ли эта книга покажется особо захватывающей, но, по воспоминаниям современников, тогда на советских граждан, практически не знакомых с подобной литературой, эта космическая эпопея произвела огромное впечатление. И сейчас критики называют «Туманность» одной из самых грандиозных утопий ХХ века. В этой книге был изображен мир таким, каким он, по мысли писателя, должен был стать через тысячу лет – мир нового совершенного человечества. Кстати, сам Ефремов был убежденным коммунистом, который критически относился к современной ему советской действительности. В «своем» будущем он стремился изобразить альтернативу как буржуазному, так и тоталитарному обществу.
Резонанс, вызванный этим романом, а еще больше сама жизнь окрыли врата для потока фантазий. Гагаринское «Поехали!» указало путь армии молодых фантастов – вперед, в космос, к звездам, в лучезарное завтра. Множество писателей, талантливых и не очень, на все лады рисовали светлые горизонты будущего. Именно в те годы сформировался особый жанр, который, в первую очередь, ассоциируется с понятием «советская фантастика». Стержневая его черта — это, безусловно, оптимизм по поводу будущего, который, вообще-то, несвойственен природе человека. Людям присущ страх перед неизвестностью, а что может быть более таинственным, чем завтра? Ведь на вопрос «в каком бы вы времени хотели жить, если бы появилась такая возможность» подавляющее большинство называют различные исторические эпохи, очень редко кто-то выбирает будущее.
Конечно, «генеральная линия» ЦК активно влияла на творчество писателей-фантастов. Автор, изображая отдаленное тысячелетиями будущее, должен был выполнять «социальный заказ». Но разве не было искренности в этих нередко наивных мечтах? Разве соц-заказ заставил Ефремова таким образом сформулировать творческое кредо: «Красота — это светозарный мост в будущее, по которому художник-фантаст должен совершать свои странствования в грядущие времена. Изображение будущего — это колоссальный труд собирания красоты. Из окружающего нас космоса. Из души человеческой. Из отражения солнца на воде. Из звезд. Из облаков». И будущее, существовавшее в мире фантастики, было воплощением этой красоты – и нравственной, и физической. Это был мир, где человечество не разделяли границы, национальности, классы, где не было войн, эпидемий и несправедливости, где слово «человек» звучало гордо, где даже смерть героев не становилась причиной отчаяния. Детали могли варьировать у различных авторов, речь идет о собирательном образе. Если бы Дейнека обратился к космической тематике, его картины наверняка послужили бы лучшей иллюстрацией. Одним словом, это был мир, в котором хотелось жить.
И все же невозможно отрицать очарование этих фантазий. Ведь это очарование юности человека, впервые сделавшего шаг за пределы Земли. Это была заря космической эры с присущими ей надеждами на лучшее завтра. Ну а в России эти надежды попали на особенно благодатную почву — упоение научно-техническим прогрессом, нацеленная в будущее коммунистическая идеология да еще извечная мечта о сказочном граде Китеже, который в старину народ располагал то под землей, то на небе, а в 20-м веке перенес в космос. Эта смесь идей порождала сознание, готовое обойтись без горячей воды и цветного телевизора, ради запуска очередной ракеты. «Мир вокруг казался палаточным лагерем, в котором люди жили только временно, пока город солнца не будет достроен», писал Пелевин. А о том, что этот город непременно появится, напоминали трансляции стартов кораблей с Байконура, космонавт в шлеме с надписью СССР, глядевший с мозаичных панно на фасадах новостроек, журналы «Юный техник» и «Техника молодежи», наполнявшие фантазиями умы подрастающего поколения. К слову, кажется, нигде больше в мире не была столь развита специфично детская фантастика. Мультик «Тайна третьей планеты», фильм «Гостья из будущего», напечатанная в «Пионерской правде» повесть «Лиловый шар», из-за которой школьники спешили к почтовым ящикам за постылой доселе газетой. Это были картинки из того же светлого будущего, в которое направляли свои модели ракет серьезные мальчики в красных галстуках. Не долетели…
Символом того полета навсегда останутся «Охотники на снегу» Брейгеля, помещенные Тарковским в космический корабль. Человек, который стал так велик, что смог положить земной шарик на ладони и словно на муху, застывшую в янтаре, взглянуть на крохотное человечество, затерянное в пыли звезд. Пронзительная мечта, соединяющая Прошлое и Будущее в Вечность. На время люди могут забыть о ней, но мечта умеет ждать. Пока светят звезды.
Продолжение следует...