Выступление Путина в Думе 10 марта выглядело как спецоперация в рамках спецоперации – оперативная матрешка. Сначала граждан напугали (некоторых наверняка обрадовали) полным снятием ограничений для Путина на количество лет у власти и на число переизбраний. Потом сам президент успокоил: ограничения останутся для всех, просто продлевать полномочия нехорошо, потому что «у граждан должен быть выбор». Зато с выбором продлевать можно.
Вряд ли критически настроенных избирателей, настаивающих на полной реализации своих гражданских прав и политических свобод, удовлетворило бы любое решение Путина – не важно, стал бы он главой Госсовета, общенационального движения, назначил бы преемником Медведева, Мишустина, Собянина или кого-то из губернаторов. Однако нынешнее решение отличается от любого из них. Оно меняет лицо российского политического режима. Об подробнее читайте в тексте Александра Баунова.
Валентина Терешкова, конечно, выполнила роль плохого гонца, которого вешают третий день, но наивно думать, что Путин посвятил ее в свои планы. Судя по всему, он не посвятил в них людей, стоящих гораздо выше и находящихся к нему гораздо ближе, чем рядовой почетный депутат Терешкова. Почти никого не посвятил. Владимир Путин, похоже, превращается в «сам себе политтехнолога», пишет Андрей Перцев. Это говорит о том, что представления Путина о российской внутренней политике остались слишком далеко в прошлом, чтобы он мог успешно управлять ею сегодня.
Может показаться, что наступившая ясность — до 2024 Путин больше не уходящий президент, а там посмотрим — сплотила правящий класс. Функционеры больше не озираются в поисках того, кому нести часть лояльности. Но способ, который эта ясность наступила, его расколола, сделала более пассивным, вялым, безынициативным, недоверчивым. Превратила сторонников в наблюдателей.
Конечно, общие интересы и общие угрозы могут взять свое. Но осадок останется.
Татьяна Становая считает, что мы имели дело с одной из самых изощренных двухходовок, одной из самых впечатляющих спецопераций за все время путинского правления. На первом ходу Путин добился максимальной легитимности конституционной реформы, на втором – перекроил Основный закон под себя.
Кстати, еще в декабре прошлого года Татьяна Становая обратила внимание, что Путин в 2012 году обмолвился о том, как он будет трактовать изменение президентских полномочий: «Закон обратной силы не имеет. С того момента, когда он будет принят, у меня есть возможность работать следующие два срока». Тогда стратегия опережения превратила российское общество в ошарашенных, но не разгневанных наблюдателей. Сегодня использование изменений в Конституцию наперекор складывающемуся ожиданию, может опрокинуть ситуацию.
И все это на фоне последних событий – падение цен на нефть, обвал рубля и акций российских компаний, эпидемия, которая, с одной стороны, риск, с другой – шанс легитимно избавиться от протестов, – могли подтолкнуть к желанному для себя решению.
Больше всего на российскую экономику, а вместе с ней на общество, повлияло падение цен на нефть. Обрушение нефтяного рынка прекрасно вписывается в некоторые конспирологические теории: кто-то считает, что Саудовская Аравия и США вновь объединились против России, другие – что Россия пытается обрушить сланцевую добычу в США перед выборами. Однако это все домыслы, а реальный анализ читайте в статье Екатерины Грушевенко.
Что будет дальше? Марсель Салихов считает, что если вернуться к соглашению не удастся, то в ближайшие годы нас ждет полноценная ценовая война между крупными экспортерами нефти. А Андрей Мовчан видит возможный положительный исход. Нынешний кризис может привести к тому, что Россия вынужденно сойдет с экстенсивного пути, диверсифицируется и будет развивать другие отрасли.