После школы я провалилась на вступительных экзаменах на филфак, поэтому пошла на завод. Взяли ученицей в лабораторию химанализа, на ТЭЦ. Запомнилось это место монотонными действиями, повторяющимися по заданному алгоритму. Скукой. И новыми людьми, похожих на которых ранее не встречала. Все — незнакомцы, всё — не знакомо.
Зина
Взять, к примеру, начальницу мою, Зинаиду. Она так ярко красилась, как будто оборонялась от кого-то. Между ней и миром лежала тонна краски. Был в её облике некий конфликт: тело пожившей женщины, оплывшее и сутулое, а лицо без следов переживаний, как лощёный лист. Она улыбалась, не нарушая гладкости: пухлые яркие губы растягивались, но морщинок не провоцировали. Почти ровесница мне, ей не было и двадцати, Зинаида уже ждала мужа из армии, воспитывала сына.
— Как вы познакомились?
— В училище, в колхоз на отработку поехали, там и сошлись. Справку как несовершеннолетние взяли, расписались. Его сразу в армию забрили, сына пока не видел.
Помню, как она поделилась, что боится возвращения мужа: забыла его! Его взгляд, улыбку, голос, тело — на ощущениях не помнит, чужой. Поэтому чем ближе подходил срок демобилизации, тем ярче красилась Зинаида...
Начальник
Босс на ТЭЦ, Константин Николаевич. Маленький, худенький, чрезвычайно нервный, эдакий человек-пунктир. То молчит, то выкрикивает, то жестикулирует, то сядет, то сорвётся и убежит, без внешнего повода к этому поспешанию.
Ворвётся к нам в кабинет, вернее, заскочит, глазками-точками обо всех толкнётся, будто тире пораскидает, а распоряжения уже из коридора слышим.
Он-то уходил, а в женском коллективе всякий раз обсуждение разворачивалось:
— Его жена бросила с двумя детьми, вот он и скачет, как блоха. Баб с тех пор боится. Хоть бы подобрал его кто, приголубил, пока до смерти не задёргался.
Все кивали, соглашаясь, что Николаич — мужик годный, не пьющий, с зарплатой, надо брать. Но никто не брал...
Сам дурак
Через неделю в цех за пробами я ходила самостоятельно. Он — большой, шумный, тёмный, безлюдный. Было страшно свернуть не туда, тем более, что женщины уже поделились парочкой неприятных историй о таких, как я, дурёхах, которых мужики там пообжимали.
А мне понравился один парень, высоченный брюнет. Что он там делал, уже не помню. Другое дело - взгляд! От него почувствовала себя абсолютно беспомощной, даже ноги подкосились. И мечталось, чтобы этот "харизматичный лидер" меня от хулиганов однажды спас.
Грезила о том, чтобы он заметил меня и влюбился. Примерно в такой последовательности, да. И что я делала? Пряталась. В цехе — за агрегаты. В столовой — за спины коллег. Мои глаза всегда его примечали, а он о моем существовании даже не подозревал, как я полагала.
Однажды мы сидели коллективом за столом в заводской столовой, он проходил мимо и положил рядом с моей рукой записку. На глазах у всех. Помню, как я зарделась, развернула послание, и вижу буковки корявым почерком:
— Общежитие 53, ком. 447.
Откуда-то с небес раздался детский хрюкающий хохот: воображаемый Амурчик плюхнулся от смеха на мягкое пузико и передумал нас соединять сердцами. Бабы, которые сидели напротив, просто попадали друг на друга от моего обескураженного вида и в голос загоготали:
— Привыкай, таких принцев - валом! Хочешь большой и чистой любви? Приходи, как стемнеет, на сеновал...
А вы что запомнили из своей первой работы? Поделитесь, это интересно...
Эвелина Григорьева
фото Валерия Таратухина, который шлёт вам привет и просит подписаться на канал.