Иван Николаевич Демьянюк
Родился 3 апреля 1920 г Украинская ССР
Умер 17 марта 2012 года Бавария, Германия
В 1940 году был призван в ряды Красной армии, в 1942 году попал в Крыму в немецкий плен. В этом же году прошёл обучение в концентрационном лагере Травники. С этого момента у него началась новая «кровавая» история. Он знал что что если будет служить фашистом, то он станет механизмом огромной машины для убийств.
Человек который с удовольствием загонял мужчин, женщин, детей младенцев в газовые камеры, а по пути ради забавы убивал нескольких человек железным прутом.
Он придумывал новые изощренные пытки и испытывал от этого огромное удовольствие.Пытал людей мечем или клинком перед гибелью, с особой жестокостью отрезал еврейским женщинам грудь. Тот ужас, то отчаяние, та жестокость они просто ошеломляют.....
В 1952 году бежал в США скрыв все свои злодеяния. В 1958 получил гражданство. Работал на заводе FORD, купил дом. Вроде и сбылась его американская мечта. Но военные преступления не имеют срока давности.
В конце 70-х против Демьянюка было выдвинуто обвинение что он является Иваном Грозным бывшем надзирателем в нацисткой лагере Треблинка, который обслуживал газовые камеры и причастен к убийствам свыше 29 тысяч человек, применяя к узникам садисткие пытки.
Дело Демьянюка длилось около 40 лет и его материалы превратились в настоящую библиотеку.
Нацисткий преступник Иван Демьянюк скончался в возрасте 91 год. Он был признан виновным в соучастии в массовых расправах над узниками концлагеря Собибор. Он охранял этот концлагерь с октября 1943 по декабрь 1944 года.
Хоть этот палач избежал наказания Фемиды, зато долгие 40 лет человечество смотрело на него с презрением за совершенные злодеяния и вплоть до самой смерти не давало спокойно жить. Можно сказать он умер на скамье подсудимых, а не дома в окружении родных ему людей. Как говориться « Собаке, собачья смерть...»
«Варварство»
Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных… мутный дождь
Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И Тучи спустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня…
Нет, этого не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдали мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце, скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз…
Шумел осенний лес.
Казалось, что сейчас
Он обезумел, гневно бушевала
Его листва.
Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал; мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг, -
Прижались к матерям, цепляясь за подолы,
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной.
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Ещё не старой женщины.
Она смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
- Спрячь, мамочка, меня!
Не надо умирать! –
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо…
- Я, мама, жить хочу.
Не надо, мама!
Пусти меня, пусти чего ты ждешь? –
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
- Не бойся, мальчик мой.
Сейчас вздохнешь ты вольно,
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи.
Сейчас не будет больно –
И он закрыл глаза.
И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни и одна любовь
Гром грянул.
Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой.
О, сколько слёз, горячих и горючих
Земля моя, скажи мне, что с тобой!
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ли ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей...