Не могли девочка и мужчина знать, какой ад тогда был в голове уже несколько месяцев. Никак не могли. А в голове было знатно навалено.
Почти год почти беспробудного пьянства на съемных квартирах, номерах отелей, у знакомых и незнакомых людей. Только под конец, когда уже даже слепой мог понять, что это саморазрушение деструктивно, как бы то желание иметь конструктив парадоксально ни звучало, тогда понемногу стал оживать и думать. Пойти во все тяжкие и собрать оставшихся после тяжелого прошлого года, или перешагнуть измятый горн, по которому уже никто не встанет?
Шоколадный дед Мороз, улыбка и доброе слово - вот, что дало толчок к решению. Правильное ли решение? Никто не знает - все равно горн еще приходилось поднимать, выдергивать из шеи осколки и выковыривать свинец из груди. Поменяло ли это мировоззрение? Совсем нет - все увиденное за четыре прошлых года осталось и будет сопровождать десятилетиями.
Просто в тот зимний вечер ледяная пелена на глазах стала таять. Предательский дождь из глаз начал наконец прорываться и обжигать щеки. Да и плевать как-то было, ведь на площадке из далекого детства никого за последующие полчаса не появилось. Не пришел тот парень со странной походкой, о котором взрослые говорили странные три буквы дэ, цэ и пэ. Он еще жарким летом 2007 года вышел на улицу и упал. Бабушки на скамейке думали, что пьяный, а он не мог пить в принципе. Там и остался, пока не приехали накрыть. Не пришел сосед этажом выше, что устроился в доблестную и с погонами потихоньку забыл друзей. Не вышла покурить девчонка в драных джинсах и с нашивкой Nirvana. Да, наверное, и бросила курить после вечера, где ее лишили детства, и двух попыток все это прекратить.
Тогда просто докурил пачку, в которой было много, как поначалу казалось. Встал, собрал окурки, выбросил в мусорку, пошел на остановку - там всегда табачный ларек работал. Купил новую. Покурил еще разок, да пошел в квартиру, где из дивана пел грустные песни виски - единственный друг на тот вечер.