Школа диверсантов подводников.
Прежде чем принять бойца в морской спецназ, его два месяца тестировали. Вот как это происходило. Из воспоминаний контр-адмирала Захарова.
Медкомиссия.
Все начиналось с флотской ПТК — приемно-технической комиссии. В этой комиссии работали я и три моих офицера: командир отряда, который в дальнейшем будет этими бойцами командовать, врач-физиолог и инструктор по физподготовке. Им давалось право взять любого из голышей, идущих по цепочке врачей. Мой врач делает предварительный осмотр и опрос, совещается с врачами-специалистами. Если человек нами отобран, все вопросы его здоровья на 99% решены.
Командир смотрит на анкету и психологические качества. Сыновей матерей-одиночек и сирот отсеивали. Лучше всего, если человек из многодетной семьи: когда он идет в тыл противника, дома должны оставаться его родные. Мы всегда говорили, что нам нужны только добровольцы.
Особо рослых не брали. Ограничение по росту было — метр семьдесят пять. Многоместные подводные носители типа "Сирена" по габаритам были сделаны так, что меня с моим метром семьдесят шесть приходилось вдавливать в него ногами, и вторым номером я должен был брать с собой "малыша", который помогал мне вылезать. А потом мы на основе многолетнего опыта подсчитали, что самые высокие относительные нагрузки выдерживает человек массой 76-80 кг и ростом 1,75 м. А амбалу приходится таскать еще и собственный вес. Учитывалось также, что десантные парашюты рассчитаны на общий вес 120 кг.
Марш-бросок.
Главный норматив по физической подготовке — "тридцатка", марш-бросок по пересеченной местности на 30 км со всем, что надето на бойца и весит 30 кг. Это по приходе в часть и на последнем этапе отбора.
Ночь на кладбище.
Самый элементарный тест на психологическую устойчивость не проходили три-четыре бойца из сотни. Это было мое изобретение. Делалось все так. Недалеко от моего расположения было старое немецкое кладбище. Вот с наступлением темноты я брал пару бойцов, вел их туда, рассаживал на могилки на разных концах и объявлял: "До утра с этого места никуда". А вокруг кладбища — контрнаблюдение, "старички" с ночной оптикой. Ну и видели тех, кто на ночь убегал, а утречком возвращался и докладывал, что происшествий не случилось.
А однажды я сам пошел проверять кладбищенских сидельцев. Ночь темная, тихо, а на кладбище играет музычка и сноп света откуда-то снизу бьет. Подбираюсь. Мои орлы скучковались и разрыли уже три могилы. Один сидит на краю, сухари жует, а второй внизу при свете фонаря копается в костях, ищет золото. И транзистор орет вовсю, чтоб веселее было. Наказал я их на всякий случай, но это были ребята с самой устойчивой психикой.
Проверка трубой.
Дальше — водолазная подготовка. Сначала теория, а сдал зачет на допуск — первое погружение. Потом — проверка трубой. У меня в части были смонтированы два металлических бассейна, а между ними труба торпедного аппарата: 10-12 м длина, 533 мм диаметр, чтобы учились выходить как из подводной лодки — через торпедный аппарат. Сначала трубу проходят по-сухому. Затем она заливается водичкой, но не полностью, и боец проныривает ее, работая ластами. По мере приобретения опыта работы под водой проводится окончательная проверка — проход трубы, полностью заполненной водой, в водолазном снаряжении.
Это важный этап проверки. Ведь попадались ребята, боявшиеся замкнутых пространств. Начинаются рассказы: да я там застрял. А застревать там негде. Значит, парень отсеивается. Был и смертельный случай. Боец взял нервы в кулак, переломил себя и полез. На выходе его нет. Воду слили, достали, а у него от страха обширный инфаркт.
Продувка шлема.
Следующий тест: спуститься под воду, открыть шлем, чтобы его заполнила вода, закрыть шлем и выдуть воду через травящий клапан. Это типовая ситуация. Некоторые, как только вода доходила до носа, пулей выскакивали на поверхность. После первого раза не отсеивали. Объясняли, повторяли тест еще раз. Но если парень выскакивал раз за разом, да еще с квадратными глазами, отправляли на хозработы.
Контрольный заплыв.
Эти тесты можно было пройти и непригодному человеку — напрячься и проскочить. Но наш специальный тест обмануть было нельзя. После получения допуска к самостоятельной работе мы проводили заплыв в снаряжении под водой на одну милю. Каждому водолазику в кислородный баллончик закачивали 170 атмосфер — и вперед. Как правило, на финиш приходили все, редко кто сходил с дистанции. Но у одного давление в баллоне оказывалось 165. Это значило, что шел он спокойно, дышал ртом и воздух регенерировался. А у другого на манометре максимум 30. Значит, он психологически надломлен, себя не контролировал — дышал носом и ртом и "съел" весь кислород. Для контроля таких ребят пускали еще раз, но картина повторялась.
Слабое звено.
И наконец, последний тест. Водолазы поодиночке не работают, только парами, и тут важна психологическая совместимость. Рассаживаю бойцов в классе, каждому дается лист со списком всей группы и остро отточенный карандаш. И боец должен против каждой фамилии написать цифру: с кем он хотел бы пойти в паре в разведку в первую очередь, с кем — во вторую, а с кем — и в последнюю. Анкеты анонимные. Потом я брал эти списочки, садились мы с замполитом, суммировали баллы по каждому бойцу и тех, кто набирал самые большие цифры, отсеивали. Даже если у него были отличные показатели по физической и водолазной подготовке. Зануд и неспособных уживаться в коллективе мы у себя не держали.
Хозработы.
Были такие бойцы, которые понимали уже в ходе тестов, что не хотят у нас оставаться. Чтобы не позориться, они специально чуть-чуть не дотягивали до нормативов. Их, как и тех, кто отсеивался вчистую, до истечения двух месяцев в другие части не отправляли. Нужно же кому-то мести двор, работать на камбузе и пасти свиней.
Интересная статья о борьбе с дизертирами в Гражданскую войну.
Как подводная лодка из похода вернулась.