Хорошие знакомые купили квартиру. Не в самом престижном, но весьма приличном районе. А главное – в любимом. Сами здесь родились и выросли, потом дети. Всё привычно, знакомо, любимо. Рядом два парка, метро, станция железной дороги, по которой у них дача, вся инфраструктура в шаговой доступности – район старый, обжитой, зелёный.
И вот осуществили они свою мечту – купили в новом современном красивом доме две квартиры на одной площадке с общим холлом и дверью. Одну для родителей, бабушки и младшего сына, другую для молодожёнов – старшей дочери с мужем. Конечно, для этого пришлось подкопить денег, продать старый дом в деревне, доставшийся от двоюродной бабки, свою старую квартиру в унылой девятиэтажке и ещё взять ипотеку.
Но зато дом солидный, угловой, с круглой центральной частью и разноуровневыми симметричными крыльями, панорамными балконами, с огороженной охраняемой территорией, большой детской площадкой, подземным гаражом и крытой парковкой во дворе. Дом бизнес-класса, и цены на квартиры высокие, особенно в центральной части, где мои знакомые и приобрели себе жильё.
Сделали ремонт, свой холл превратили в общую прихожую (а там почти восемь метров!), так что обувь и верхняя одежда в квартиры вообще не заносятся. Обставили мебелью, въехали.
У молодых своя квартира, при этом рядом с родителями. Вроде и вместе, но в то же время отдельно Удобно.
Красота! Живи и радуйся!
И они жили и радовались. Целый год. А теперь не то что радоваться не могут – жить не хотят.
Что же случилось?
Дом их царственно раскинулся на пересечении двух маленьких тихих двухполосных улочек. Там стоял светофор, и было две «зебры». Метрах в сорока калитка в добротном кованом заборе, автоматические въездные ворота. Вход в дом, естественно, со двора.
И вот это светофор сделали звуковым. Интервал остался тот же – тридцать секунд красный свет, тридцать секунд зелёный. И теперь с изуверской равномерностью – полминуты: Пи!.. Пи!.. Пи!... Потом полминуты блаженной тишины, и снова: Пи!.. Пи!.. Пи!... Каждые полминуты! Звук въедливый и неотвратимый, ввинчивающийся в мозг, как визг бормашины, и вызывающий озноб в позвоночнике.
И главное, привыкнуть, как-то приспособиться к нему невозможно. Когда пищит, невольно вслушиваешься, пропускаешь через себя каждое звенящее Пи!.., ожидая конца. А когда наступает тишина, всё равно не можешь расслабиться, потому что в ушах ещё гудят отголоски смолкнувших звуков, а ты уже с ужасом ждёшь следующих. И сердце колотится, и дыхание учащается, как в кресле стоматолога, когда сверло подбирается к нерву. Вот сейчас!.. Вот сейчас уже! И-и-и!... Вот оно: Пи!.. Пи!.. Пи!...
И ничто это пищание не заглушает – ни пластиковые окна, ни уличный шум, (а место тихое, движение несильное), ни домашние звуки, ни пресловутые беруши, ни наушники.
Монотонно и равномерно, как старинная китайская пытка: Пи!.. Пи!.. Пи!...
КРУГЛОСУТОЧНО.
Жильцы бросились узнавать: что это? Почему? А главное – доколе?
Узнали: светофор оснащён звуковым сигналом для удобства незрячих пешеходов.
Инициативная группа жильцов провела своё расследование: в районе нет ни глазной клиники, ни школы для слабовидящих, ни предприятия, где используется их труд, - ничего, куда бы регулярно ходило какое-то количество незрячих. Мало того, ни в их большом доме, ни в других домах, прилегающих к перекрёстку, нет ни одного слепого.
Почему именно этот светофор надо было переделать под нужды незрячих? Рельефная плитка с продольными и поперечными бороздами и пупырышками уже давно лежит перед всеми перекрёстками и в переходах метро. Люди стараются по ней не идти – неудобно, того и гляди, каблук застрянет или ногу подвернёшь. Молодежь, конечно, по ней бегает, обгоняет основной поток. Ну, да они спортивные, ловкие, в кроссовках. А пожилые люди, боязливо смотрящие под ноги, чтобы во-время заметить опасную неровность? А тот, кто на инвалидной коляске с узкими колёсами? А те, кто на каблуках? А маленькие дети с мамой за ручку, если их оттеснили к этим плитам, а у них вся ступня шириной в две борозды? А любой, кто везёт коляску с ребёнком, большую или прогулочную, или хозяйственную сумку на колёсиках, или чемодан? Все они стараются держаться от этих плит подальше. Что, в общем, правильно – не для них положено. А вот ширину прохода эти плиты отнимают именно у них, создавая в час пик опасную ситуацию.
Но тут хотя бы есть какой-то выход – сгрудимся все в середине перехода и, толкая друг друга плечами и подталкивая в спину, как-нибудь пройдём. Не привыкать.
Но куда деваться от поселившегося в твоей черепной коробке: Пи!.. Пи!.. Пи!...??...
Инициативная группа написала заявление во все инстанции, собрала все подписи, жильцы с волнением ждали ответа. Дождались. Не зря волновались. Звук не уберут. Безбарьерная среда. Город без границ.
Хорошо. Данный перекрёсток готов к возможному появлению незрячего человека. Все условия – рельефная плитка, Пи!.. Пи!.. Пи!.., чтобы ему с комфортом перейти две полосы. Вэлком!
Один из активистов, студент Социологического университета, в каникулы, как на работу, выходил и часами сидел на лавочке недалеко от светофора. На голове наушники с лекциями или музыкой, взгляд на перекрёсток. На лбу видеокамера. За две недели ни одного слепого! Ни одного человека в чёрных очках, с собакой-поводырём, идущего по рельефной плитке и ощупывающего тростью перед собой дорогу. Хотя, конечно, две недели – не срок. Может, таковой появился бы в течение месяца или, скажем, года. Хотя невозможно представить, чтобы, завидя его, никто из стоящих у перехода не взял бы под руку и не перевёл через дорогу. Что гораздо надёжнее и безопаснее. Ведь даже если светофор и пищит, это не гарантирует, что по улице не несётся нарушитель или автомобиль, водителю которого именно здесь и сейчас стало плохо, и он потерял управление. А человек оценит ситуацию, сам не пойдёт и слепого удержит.
Но ведь доступная среда – она не только для незрячих? Мно-о-о-го ещё есть категорий граждан, для которых её создают.
А поскольку инвалидов всё больше, а власти всё активнее стараются удовлетворить их потребности, очень разные, то возникает конфликт интересов уже не между здоровыми и больными, а внутри самой категории граждан с ОВЗ.
В доме, о котором идёт речь, один подъезд отдан под переселение граждан по программе реновации и ещё один – для многодетных, малоимущих и ещё каких-то льготников. Конечно, там метраж, планировка и отделка значительно скромнее, но для всех это долгожданное жильё, решившее, казалось, множество проблем. Ан нет.
Из хрущёвок переехало много пожилых и совсем уж стареньких жильцов, а также молодых семей с одним-двумя детьми. К ним зачастили врачи и даже бригады Скорой помощи. Старики, практически все имеющие возрастные проблемы со сном, сердцем, давлением, многие после инсультов-инфарктов, сходят с ума от невозможности заснуть, унять сердцебиение, нормализовать давление, просто побыть в тишине. Растёт раздражение и нервозность. У молодых то же самое. Невозможно открыть окна, поставить коляску на застеклённый балкон, кондиционер не всем по карману, да и не все его любят. И всё равно даже при закрытых окнах это проклятое пищание слышно! Особенно ночью. Детей трудно уложить, сон плохой, дети нервные, капризные. Кто-нибудь проводил исследование, как эта китайская пытка отразится на здоровье и развитии детей?
Каково кормящей маме, с раскалывающейся головой укачивающей надрывающегося ребёнка, чтобы он хоть чуть-чуть поспал беспокойным, неполезным сном? Каково молодому отцу после бессонной ночи, с въевшимся в мозг Пи!.. Пи!... Пи!… приходить на работу и делать операцию (возможно, тому же гипотетическому слепому), вести поезд в метро, работать на строительстве высотного дома, учить детей физике (среди которых может сидеть и незрячий ребёнок или ребёнок незрячих родителей, простите за невольный каламбур)?
Кстати, на противоположной стороне улицы расположен детский сад, куда с радостью определили своих детей жильцы, как только заселились. Близко, удобно, и садик современный, с бассейном. То есть, если родители в большинстве уезжают на работу в другой район и хоть на время избавляются от надоедливого Пи!... Пи!... Пи!…, то их детям деваться некуда.
А в другом подъезде, - с большим помещением для колясок, санок и велосипедов, с пандусом, двумя грузовыми лифтами – в каждой семье один-два-три инвалида, своих или приёмных, там живут так называемые «профессиональные» многодетные семьи. Каково стало этим детям с аутизмом, СДВГ, синдромом Дауна, ДЦП, всевозможными неврологическими и психическими нарушениями? Ребёнок, измученный впридачу к своим проблемам ещё и невозможностью побыть в тишине, сосредоточиться, прислушаться к себе, элементарно выспаться, начинает капризничать, реветь, орать, биться об стены, пытаясь вытряхнуть из головы это убийственное Пи!... Пи!... Пи!… Это заразительно действует на других детей, включая здоровых, и они подхватывают. И вот уже в квартире беснуются все дети. И этот отчаянный психоз перекидывается на другие семьи, где тоже никогда не бывает спокойно, всегда тлеет очаг раздражения, и любой крик, стук, грохот может послужить детонатором. Люди переехали в дом со всеми удобствами, в просторные квартиры, чтобы спокойно растить и лечить своих детей, а оказались в сумасшедшем доме без персонала.
Кстати, дом изначально строился с пандусами для инвалидных колясок и рельсами для обычных детских колясок. По ним удобно спускать-поднимать и велосипеды, и самокаты. А вот поселись в доме незрячий, ему было бы неудобно и опасно ходить от лифта к входной двери. Все эти металлические конструкции с острыми краями и углами просто не дали бы ему возможности спускаться по лестнице вдоль стеночки, держась за перила. Так что хорошо, что незрячих в доме пока нет. А то пошла бы непримиримая битва – или убирать пандус, или рельсы, чтобы освободить одну стену, а может, и плитку рельефную выкладывать. Интересно, кто бы победил в этой войне? Колясочники или слепец? Права-то у них равные. Но колясочников больше. В этом их преимущество. Правда, обычных здоровых жильцов ещё больше, но их права второстепенны, и никаких преимуществ у них нет. А вот невозможность спуститься по лестнице, держась за стенку или за перила, является большой проблемой для многих стариков, особенно перенесших инсульт, или просто с больными ногами, для совсем маленьких детишек, только что научившихся ходить, которые хотят шагать по лестнице сами. Вот и пыхтел бы карапуз, перешагивая со ступеньки на ступеньку, придерживаясь за стеночку. А нет. Только за ручку с мамой. А он злится, он хочет сам! А как отпустишь, кругом железные края и углы. И молодой парень, сломавший ногу, катаясь на лыжах, не мог сам спускаться-подниматься по лестнице один, без поддержки, с гипсом и костылями. А всего-то и надо было – иметь возможность опереться плечом о стену.
Громче всего писк светофора слышно в самой престижной и дорогой центральной части дома. Тем, кто живёт в крайних подъездах, или у кого окна выходят во двор, слышно слабее, но они говорят, что это ещё хуже – возникает своеобразная зависимость, всё время невольно прислушиваешься, как будто боишься пропустить первый звук - последний звук, первый звук – последний звук… Пи!... Пи!... Пи!... Но ночью слышно отчётливо. Пи!... Пи!... Пи!...
Что делать? Как жить? Все разговоры жильцов только об этом проклятущем светофоре. Самые активные и непримиримые - мамы больных детей. Они продолжают составлять жалобы во все инстанции, обещая дойти до президента, стояли даже небольшим пикетом напротив районной управы. Звуковой сигнал, призванный облегчить и обезопасить незрячему человеку переход через дорогу, нарушает права их детей, имеющих инвалидность по другим заболеваниям! Их дети имеют право на тишину и спокойный сон! Особенно те, у кого ментальные нарушения. А всех слепых надо поселить отдельно, на окраине. И пусть там, вдали от нормальных (читай: зрячих) у них будут и светофоры голосящие, и тротуары с любой резьбой. Да пусть хоть верёвки от дома до дома протягивают. А их права не нарушают!
Чётко обозначенный общий враг очень сплотил жильцов двух социальных подъездов в борьбе за права своих детей.
Надо сказать, что в подъезде, отданном под реновацию, довольно большое количество квартир не заселено. Хозяева имеют другое жильё, свои старые квартиры в пятиэтажках сдавали, теперь получили новые квартиры и их тоже сразу сдали. Съёмщики были люди приличные – дом новый, квартиры просторные, арендная плата высокая. За полгода голосистый светофор выжил их всех. Единственные, кто соглашался жить под неумолчный писк – азиаты-гастарбайтеры. Но уж их набивалось в квартиры под завязку. Хозяева, чтобы не терять доход, брали подушевую оплату и заселяли квартирантов с расчётом, что пока одни на работе, другие отсыпаются после ночной смены, потом первые возвращаются, а выспавшиеся уходят работать в ночь. В деньгах хозяева не потеряли. А вот дом в целом потерял и солидность, и респектабельность, и безопасность. Незваные гости столицы обладали удивительной способностью очень быстро загаживать всё пространство вокруг себя. В подъезде нового дома запахло мочой, тошнотворным дымом, разнообразный мусор валялся на площадках, на лестнице – при наличии мусоропровода. Похожие друг на друга, как термиты, и такие же многочисленные, разрушающие всё на своём пути, выходцы из среднеазиатских республик шумели, дрались, заливали соседей водой, устраивали короткие замыкания с задымлением, засоряли канализацию.
Да, они жили только в одном подъезде. Но магнитная карточка, открывающая калитку, была теперь у огромного количества подозрительного народа, по двору шныряли неопознаваемые личности в спортивных штанах и сланцах на грязных ногах, по детской площадке стаей носились смуглые узкоглазые ребятишки, орущие на непонятном гортанном наречии, везде лазили, всё хватали, ломали, присаживаясь тут же, справляли нужду. На низких кованых заборчиках, обрамлявших клумбы и газоны, сидели на корточках, нахохлившись, как вороньё, мелкие чернявые мужчины, курили что-то вонючее, часто плевались, бросали окурки в траву, на песок. На скамейках сидели женщины всех возрастов кто с коляской, кто с пузом, а кто и с тем, и с другим. Плодились они в любых условиях более чем исправно. Страшно представить, что будет теперь, когда новорождённый «москвич» стоит полмиллиона!
Из окон во двор летели звуки заунывных песен, ругань, бараньи кости, какие-то тряпки, бутылки, окурки.
С утра до вечера на лавке возле шикарной детской площадки сидела одна и та же старуха – толстая, оплывшая, грязная, в чёрной юбке до пят, засаленной мужской куртке, в чёрном платке, повязанном низко над глазками-щелочками. К ней подходили соплеменники - что-то говорили, что-то передавали, оставляли коляски, - подбегали дети. Видимо, она была смотрящая за порядком – чтобы никто не обидел своих.
«Обижать» было уже и некому – дети этого дома больше не выходили гулять в свой двор. И не только из-за светофора. Двор был захвачен полностью. Уже на спортивной площадке среди бела дня резали барана, визг стоял душераздирающий, кровь впитывалась в специальное мягкое покрытие, и вызванные полицейские сказали, что это административное нарушение, и ушли, взяв тысячу рублей штрафа. Тем более, что баран был уже расчленён и растащен суетливыми азиатами. На месте жертвоприношения долго стоял тошнотворный запах, вились мухи, и подлезающие под калитку и между прутьями забора бродячие собаки изгрызли и изодрали покрытие спортивной площадки, усыпанное ошмётками мяса и костей.
«Пропал дом».
А что же люди, купившие квартиры в солидном доме за серьёзные деньги, а многие и в ипотеку? Они тоже писали, узнавали, выясняли, жаловались, кое-кто задействовал имеющийся административный ресурс. Всё оказалось тщетно. Им ясно дали понять, что убирать звуковой сигнал не будут.
Некоторые, в том числе и мои знакомые, решились на крайние меры. Они решили продать квартиры и купить жильё в другом месте. Конечно, никто не даст гарантий, что такой светофор не попадется тебе в другом районе. Но здесь-то уж точно житья никакого нет.
Приходили риэлторы, приводили потенциальных покупателей. Всех отпугивал неухоженный двор с изломанной детской площадкой, запах, тусующийся там специфический контингент. Квартиры нравились, но, морщась, как от зубной боли, люди удивлялись:
- Это что, у вас всегда так пищит? Как же вы тут живёте? Это же невозможно! А почему продаёте? Ну, понятно! Нет, спасибо!
И больше не появлялись. Слишком велико было несоответствие между ценой и реальными условиями – невозможностью пользоваться большим огороженным двором, нежелательными соседями и невыносимым непрекращающимся «пиканьем».
Риэлторы откровенно говорили:
- Ваши квартиры не продать за те деньги, за которые вы их купили. Да, вы сделали хороший ремонт, оставляете встроенную мебель, технику, но люди, у которых есть деньги, их не купят. Вы бы и сами их сейчас не купили. Снижать цену вдвое? Все равно она будет высока для человека со средним достатком. Да и не торопитесь продавать, вдруг уберут этот светофор. Вам лучше сейчас переждать, вдруг что-то изменится. Может, сдать квартиру, а самим снять себе другое жильё, поменьше, в тихом месте. Квартиры-то шикарные, жалко отдавать себе в убыток.
В результате продалась только одна квартира. Даже не продалась, а обменялась на квартиру в Анапе.
Как-то мой знакомый услышал разговор соседей на парковке. Слово за слово, один, морщась, сказал:
- Да что ж такое! Сил нет! Когда это кончится? Прямо как вода каплями по темечку: кап!.. Кап!... Кап!...
- Они бы уж тогда чего-нибудь для слепых тут поблизости построили – больницу там, школу или клуб какой. А то что он впустую пиликает.
- Ага. И психушку заодно. Пока один слепой переходом воспользуется, сколько зрячих с ума сойдут.
- Нет, если уж что строить, так для глухих. Только они смогут здесь рядом находиться.
- Это точно. В нашем доме только глухие жить могут.
- Интересно получается. Светофор для слепых, дом, получается, для глухих. А нам, слышащим и зрячим, что делать? Бросать своё жильё за бесценок и покупать новое? У меня, например, нет такой возможности.
И у моих знакомых нет. Они вложили в эти квартиры все свои средства и были уверены, что обеспечили хорошим жильём и себя, и детей, и внуков.
Их старшая дочь сейчас беременна. Они очень боятся за её здоровье и здоровье будущего внука.
Их младший сын нездоров – они не распространяются о его болезни, сказали коротко, что у него аутизм. Его возят в специальную школу, на разные занятия, к врачам. Сейчас у него наблюдается ухудшение. Врачи не исключают, что этому мог поспособствовать навязчивый монотонный звуковой фон.
Бабушка сказала, что она ещё хочет пожить в здравом уме, и съехала на дачу. И не хочет возвращаться. А дача у них – это реально летний домик на десяти сотках газона, клумб, ёлочек и берёзок. Бабушка купила печку-буржуйку, машину дров и осталась зимовать. Теперь семья переживает, как она там, пожилой человек, в пустом дачном посёлке одна зимой, туда и «Скорая» не доедет, если что, и в Москву оттуда добираться без машины неудобно, и магазин далеко. А бабушка переживает, как там её родные, оставленные на растерзание китайской пыткой, как жаль, что дача такая маленькая, да и не наездишься отсюда в Москву на работу.
А главное – внучок, странненький, чудненький, но всё равно любимый. Бабушка возила его на занятия, ходила с ним гулять. А теперь реально стала опасаться за своё здоровье. Не хватало ещё ей умом тронуться и стать обузой для всей семьи! Дочку жалко. Теперь все заботы лягут на её плечи. А ведь и она уже не молоденькая.
И внучке скоро рожать. Слава Богу, они с мужем переехали к его родителям в другой район, хоть родит в покое. Да каково жить у родителей в одной комнате, когда своя, большая, обставленная, с детской комнатой, пустует? Вот есть квартира, а жить в ней нельзя.
Эта история вызывает массу вопросов.
Самый основной, на мой взгляд – конфликт интересов разных групп лиц, имеющих вроде бы равные права. Но как быть в ситуации, когда реализация прав одних нарушает столь же законные права других?
А что думаете вы по этому поводу, дорогие читатели?
Очень интересно узнать ваше мнение.