Теплая летняя ночь... Нам по шестнадцать… Мы с Анькой сидим на краю крутого обрыва. От самого подножия до темной, почти не различимой линии горизонта тянулись унылые дачи, освещаемые редкими огоньками фонарных столбов. Там в глубине этого темного, заполненного ароматом цветущих вишен черного пространства, был мой дом.
Анькин дом стоял прямо здесь, на самой кромке склона, превратившегося в огромную вонючую свалку. Сюда сбрасывали все от детских сломанных велосипедов до грязных использованных шприцов. Огромный ров много раз заваливали землей в попытке замаскировать вид и вонь нечистот. Но очень скоро склон снова обрастал набитыми пластиковыми пакетами и прочим хламом. Ближайший мусорный бак находился черт знает где, а может его и вовсе не существовало в этом отрезанном от остального города маленьком поселке. Зимой свалку заметало снегом, и она превращалась в ледяную горку с крутым склоном. Ребятня ползла сюда с санками и картоном в поисках острых ощущений. Прошлой зимой мы тоже решили испытать судьбу и одолжив у мальчишек потертую картонку, лихо скатились вниз, врезавшись в заросли. Анька напоролась рукой на арматуру, и под матерное ворчание ее мамы пришлось ехать в травмопункт на другом конце города.
Единственная тропинка, связывающая наши дома проходила как раз через эту свалку.
Мы молча сидели на корточках, практически обнажив свои юные бедра из под неприлично коротких юбок. По традиции мы нужно было обсудить события прошедшего дня, но говорить не хотелось. Мы словно погрузились в самое сердце черной звездной дали, простирающейся перед нами, словно высматривая там еле зримые возможности выбраться с этого дна.