Продолжение рассказа "2 часа из жизни женщины", начало тут
Она вспомнила, как приняли ее первый раз родители Антона, они еще в Москве тогда жили, не переехали на юг. Оба они, и свекор, Петр Витальевич, и свекровь, Анна Семеновна, видимо, ждали этой встречи с напряжением: знамо дело, провинциалка – поди, на московскую прописку позарилась! На их сыночка, принца, единственного, выпестованного-вылюбленного и уж точно не для какой-нибудь Золушки из Зажопинска выращенного. Но она развеяла их опасения: скромная, воспитанная, чистая девочка, глаз с сына не сводит, помалкивает, пока не спросят, то и дело кидается помогать – то стул свекру будущему подвинуть, то помочь Анне Семеновне на стол накрыть. Они-то уж думали, таких не бывает, все нынешние девушки как Антоновы однокурсницы: курят, матерятся и вся одежда у них с голыми пупками. Приняли они невестку, полюбили. А уж когда детки пошли, внуки, один за другим, – и вовсе роднее родной она им стала.
Наверное, надо чаю себе налить. Понятно уже, что ничего из намеченного – ни погладить, ни стирку зарядить – она не успеет. Полчаса из отведенных на домашнюю суету, уже прошли, через полтора стартовать за Ирой. В принципе, полтора часа – это довольно немало, это огогошеньки сколько можно успеть. Но руки как-то опускаются, общее состояние нестояния и так тоскливо на душе. Совсем непонятно как быть и как правильно. Провела рукой по идеально чистой поверхности стола, щелкнула кнопкой электрического чайника: раз уж так странно день покатился, хоть чаю нормального выпить, не из пакетика. Вот хоть того, с чабрецом, из подарочной коробки. Свекровь подарок прислала из Туапсе, чай с местными травками. Что значит не фабричный: пахнет даже сквозь упаковку, стоит только дверцу подвесного шкафчика открыть.
Семья – это очень важно, это все для нее! По-другому и не скажешь! Но ведь очень хочется настоящей жизни и работы. Сложных партий, знаменитых партнеров, света софитов, радости от аншлагов и грома аплодисментов. Что-нибудь этакое исполнить, креативное, спеть на большой сцене, перед придирчивой московской публикой, а не только стирать-убирать-привозить-увозить. Она когда в Академии на курсах училась, она же от зависти умирала: ничего же нет невозможного! Люди приезжают из маленьких городов, совсем без образования, как Фрося Бурлакова из старого кинофильма, песни по радио разучивают. А теперь чего они достигли, это же захватывает дух: миллионы долларов и евро гонораров, партии в лучших театрах, график гастролей расписан на несколько лет вперед.
Она, наверное, все-таки в мать пошла. В этом году они первый раз не поехали на Рождество к матери, в Уржумбейск. У Игорька репетиторы на новогодние каникулы назначены, весной ГИА, девятый класс парень заканчивает, дело ответственное. Так что не уедешь, не бросишь дело. А мать там, похоже, задурила на старости лет. Звонила на днях: какая-то лотерея, какой-то типа выигрышный билет, какой-то второй этаж на даче… Господи, какая дача, какая стройка?! Ей и одного-то этажа много, одна же осталась, и Таня, и брат далеко, им эта дача – как собаке пятая нога. Вообще ничего непонятно. Какие-то турусы на колесах, как отец-покойник говорил.
Вот, к примеру, с чего она вокалу ринулась учиться? Потому, что худо-бедно она в этом понимает. Во-первых, музыкальную школу окончила. Во-вторых, в университете еще пела активно в студенческом театре. Ее очень хвалила и Маргарита Борисовна, руководитель музыкального отделения театра, и даже один раз - Алексей Максимыч, главный дирижер Тарабарского оперного театра. Он однажды пришел на ее выступление… Ну, не совсем прямо на нее он, конечно, пришел, это студенческая «Весна» была, а у него племянник на географическом факультете учился. Ну, и услышал ее, Таню, случайно, пока миниатюры с племянником в зале ждал.
Чайник, наконец, закипел. Она встала, залила пучок травок в прозрачном чайнике, укутала его в вышитое полотенце. Пусть настоится немного. Так пахнет летом, даже сквозь полотенце!
Так вот, пришел, послушал, и потом, после окончания концерта, похвалил. Сказал, что для любителя она очень даже неплохо поет, есть вокальные данные. Вот! Есть данные! Сам главный дирижер! Профессионал! И признал! Она могла бы сейчас заниматься каким-то интересным, настоящим делом, все бросить и пойти учиться по этой части, строить карьеру певицы. А она не верила всю жизнь в себя, сидела на лекциях и слушала про семантику этюдности в прозе Пришвина. Ну, вот и кому это нужно, зачем? Как этим деньги зарабатывать? Как с этим карьеру делать? Ни славы, ни денег. Разве только в школу идти, в завучи стремиться. Но в школу ей не хотелось никогда: ни тогда, во время учебы в университете, ни теперь, когда ей уже перевалило за тридцать пять и либо она вскочит на подножку уходящего поезда, либо надо уже забить и согласиться на роль домохозяйки, и «босая с детьми на кухне».
Час до выхода за Иркой. Как упоительно можно бездельничать, надо же, она даже и не знала. Все время бегом, все время давай-давай и быстрей-быстрей. Сколько уже так? А сколько Игорьку, 15? Ну, вот, значит 15 лет уже. Какой кайф это, оказывается: дел, как говорил Гоцман из телесериала «Ликвидация», за гланды, а она вот так вот сидит и ни-че-го не делает, думу думает про бесполезный с практической точки зрения смысл жизни. Про чай, кстати, надо не забывать. Наверняка заварился уже. Она встала, взяла красивую «гостевую» кружку из тонкого фарфора, налила себе красно-коричневой ароматной заварки из чайника, чуть плеснула кипятку. Поколебалась над сахарницей: нет, сахара не надо, только вкус испортится у напитка.
Но и детей жалко. Куда их? Иркины танцы тогда надо похерить, это даже не обсуждается. Не будет никакая няня так убиваться по всем этим турнирам, прическам и платьицам. Не будет держать руку на пульсе, там поругать, тут похвалить, а вон там – пенделя волшебного отвесить партнеру и мамаше его, Аллочке-чумичке, для которой главное – ее Владик, он всегда прав и лучше всех, а если что не так, то виновата только и всегда Ирочка. А сам с ногами своими разобраться не может в пасодобле!
И вообще, сколько ж тогда наемного персонала надо держать? Няня Ире. Вернее, даже не няня, а гувернантка: не просто надо возить дочь туда-сюда, с танцев-на танцы, а еще и уроки с ней делать, за едой ее следить, настроением. Дочка получилась отнюдь не фея, как Таня, кость широкая, сама вся основательная, вылитая свекровь, Анна Семеновна, на ней лишние сто грамм веса смотрятся как три килограмма. А ведь она ребенок, ей шоколадку хочется, пироженко, картошки из Макдональдса, вкусностей и вредностей. И тут Тане ох как юлить приходится, чтобы и отказать дочери, но и не расстроить: картошку не дать, заменить кислородным коктейлем, и сделать так, чтобы дочь сама такое решение приняла, иначе разревется, надуется, замолчит. Возраст трудный у девчонки, тринадцать скоро, а такие нагрузки – и в школе, и на танцах, тут у любого нервы ни к черту будут.