Прошёл год... Мы с бабулей собирались в деревню помочь подготовить Шуркиным дочерям поминки - народу, как показывает жизненный опыт, на таких мероприятиях бывает больше, чем на похоронах. Сумки были собраны. К обеду ждали бабушкину сестру Татьяну из Москвы, чтобы ехать вместе. Неожиданный звонок в дверь (домофонов тогда не было) ранним утром удивил. На пороге в шикарном костюме стоял красивый импозантный мужчина с бумагами в руках и, с улыбкой, обращаясь к бабушке по имени-отчеству, приятным голосом объяснил: “ У меня для Вас посылка. Прошу Вас спуститься, осмотреть и расписаться в получении.” И тут произошло то, за что бабушка просила у Господа прощения до конца своей жизни и я искренне раскаиваюсь по сей день. Бабуля, тоже улыбаясь, уточнила: “ Сынок, посылка точно для меня ?” Услышав положительный ответ, бабушка бодренько продолжила: “ Если посылка мне - заносите в квартиру. Я уж не молодка с четвёртого этажа скакать. Иначе бумажки ваши не подпишу, везите обратно. Из-под холёной элегантной стрижки мужчины прямо на его белоснежную сорочку медленно катились крупные капли пота. Он молча поклонился и неторопливо пошёл вниз по лестнице. Мы закрыли дверь и поставили чайник. Попили чай, помыли посуду, посетовали на расплодившихся аферистов... Когда прошло почти два часа, раздался звонок в дверь. На пороге стоял слегка помятый уже известный нам мужчина и, по-прежнему улыбаясь, вещал, что, к сожалению, в квартиру это занести проблемно, не выйдет ли бабушка на лестничную клетку, потому, что после осмотра её просят позвонить по телефону фирмы-отправителя. После произнесённой речи он отступил в сторону ,а бабушка начала тихо сползать по стенке прихожей на пол... Я сознание не потеряла, но, как говорят, “в зобу дыханье спёрло”... Дальше была первая за долгую бабушкину жизнь “Скорая Помощь”. Фельдшер, приехавший на вызов, смотрел на всех присутствующих с интересом и плохо скрываемой опаской, но, уходя, всё-таки не сдержался и посоветовал на будущее в таких случаях вызывать не кардиологическую, а психиатрическую бригаду. Правильность сделанного им вывода подтвердил посчитавший нужным закончить беседу наш мужчина. С неизменной улыбкой, отвесив фельдшеру поклон, он произнёс - цитирую дословно: ”Безусловно, Вы правы. В следующий раз мы учтём Ваше пожелание и надеемся, что наше, хотя и неожиданное, кратковременное знакомство оставит у Вас приятное воспоминание.” Сказать, что фельдшера ветром сдуло - это ничего не сказать. Этот человек вместе с медсестрой исчезли со скоростью звука. Я не сомневаюсь, что наш вызов они запомнят надолго.
Что же мы увидели? На пороге бабушкиной квартиры стояла и улыбалась её сестра Шурка в своём самом красивом красном платье с огромным букетом так любимой ей белой сирени, чуть позади, положив ей на левое плечо подбородок, обнимая правой рукой за талию, смущённо улыбалась наша Томочка в необыкновенной красоты платье цвета морской волны, в левой руке у неё был большой букет крупных садовых ромашек. Они стояли и улыбались нам как живые... Слева за Шуркой зеленела берёзовая роща, справа за Томочкой раскинулись налившиеся золотом поля...Между рощей и полями серой лентой уходила к горизонту дорога... Перед нами стоял памятник, или, как значилось в сопроводительных документах, мраморное надгробие по индивидуальному заказу. Памятник был большой - Шурка и Томочка в свой реальный рост, а ростом Шурка наголову выше бабушки, Томочка же была ростом прилично выше Шурки. Но самое удивительное было в том, что люди и предметы были не плоскими, а вырезанными, рельефно выступающими и цветными. Луч скупого осеннего солнца, приглушённый немытыми стёклами лестничной клетки, скользил по памятнику и создавалось впечатление, что глаза Шурки и Томочки блестят, их золотые серёжки слегка покачиваются, колышется лёгкая струящаяся ткань их платьев. С обратной стороны эта каменная глыба была необработанной. Зрелище было не для слабонервных. Строчек в накладной было много, но бабуля даже и читать ничего не стала - знаком показала, что согласна подписать бумаги. Перезванивать в фирму она не хотела, но услужливый “Костюм”, увидевший в прихожей телефон, уже заказывал межгород в Ленинградскую область - сотовых телефонов ещё не было - не забыв при этом положить рядом с телефоном конверт с деньгами за разговор. Соединили сразу. Мужчина на том конце провода сообщил, что их фирма занимается производством мебели, доставку груза они выполняют по просьбе их давнего зарубежного партнёра и просят прочитать все надписи на надгробии, чтобы исключить ошибку. В случае ошибки приедет специалист фирмы-партнёра, так как они с мрамором не работают. Плохо же они знали своего давнего партнёра - у нашего педанта Гриши никогда и ни в чём не было никаких ошибок. Также он просил помочь уточнить на месте адрес установки. У подъезда мы увидели большую грузовую машину, зелёную ”буханку” с людьми, такси для нас и подходившую бабушкину сестру.
Установка памятника из-за его габаритов оказалась сложной, как и демонтаж памятника Томочки - мужики никак не могли понять, что же его так крепко держит. Установку закочили в пять часов вечера. Помимо памятника - рядом места было много - установили приличного размера стол, столешница - из широких толстых досок золотистого цвета и буквой “ П” вокруг него красивые изящные лавочки на кованых витых ножках с удобными широкими деревянными сиденьями и спинками такого же цвета, как стол. Один из рабочих гордо сказал: “Отделывали мы: морилки не жалели и лаком покрыли дважды, что для подводных лодок используют - вечно стоять будут.” Когда начали устанавливать над этой красотой навес на случай дождя или солнца, сёстры в один голос завопили, что это перебор. Плиток вокруг могил, столов и лавочек на этом кладбище в то время тоже никто не выкладывал. Особым шиком считалась посыпка земли битым кирпичом почему-то красного цвета. У рабочих ушло на это семь полных стандартных крафт-пакетов. Получилось красиво и торжественно. “Костюм” всё это сфотографировал и попросил...проводить его к Моте.
По счастью, далеко ходить было не надо : всё это время Мотя лежал за соседней могилой и наблюдал за нашими действиями. Услышав своё имя, он мгновенно подошёл. Это был местный типа дурачок, ровесник Томочки. Мать родила его уже в возрасте от заезжего командировочного, пригнавшего в хозяйство новую сельхозтехнику. Гриша много потратил на него времени, начиная с лечения зубов в районной больнице и, заканчивая нескончаемыми обследованиями в областной больнице, до хрипоты доказывая всем, что аутисты - тоже люди и за границей они получают образование, имеют бизнес и т.д. Над Гришей тогда потихоньку “за глаза” подсмеивалась вся деревня. Мотя (Матвей) же был предан Грише безгранично. “Костюм” отдал Моте маленькую обтрёпанную фотографию, которую тот поцеловал и быстро спрятал у себя на груди и дал очередную отмашку рабочим. Мужики вытащили из машины ещё один небольшой памятничек, положили на тележку и пошли за Мотей. Мы, полуживые от усталости, но подогреваемые интересом, потащились за ними. Через два часа на могиле Мотиной матери стоял аккуратный памятник из чёрного мрамора с фото на керамике и такой же аккуратной цветочницей. Видимо, Гриша встречался с Мотей в свой последний приезд и тот отдал ему самое дорогое, что у него было - фотографию матери. После её смерти Гриша с Шуркой долго уговаривали Мотю жить в их семье, но согласия не получили. Правдами и неправдами с молчаливого согласия руководства и такой же молчаливой поддержки жителей деревни Гриша оформил парня скотником в хозяйстве, благо ростом он был под два метра, косая сажень в плечах и силой обладал нереальной. Мотя же всё своё время проводил на кладбище, ухаживая за могилой матери и односельчан. Все были довольны и тихо радовались. И спроси любого мальца в деревне : кто такой Мотя, тот, не моргнув глазом, ответит: “Это наш скотник из коровника.”