21 февраля, в пятницу вечером я с единственной подругой моей покойной мамы поехали в их родную деревню, чтобы в Родительскую Субботу вместе сходить в церковь и на кладбище. Мы обе находились в таком состоянии волнения, что ночью заснуть не смогли. Разговорились. История её жизни потрясла. С её разрешения я предлагаю эту историю Вам от её лица.
Сейчас мне 55 лет. Я помню эти события, как будто это произошло вчера. Надеюсь, моя история будет вам интересна.
Итак, 1970-ый год. Наша семья живёт в большом красивом старинном городе, в трёх часах от Москвы. У нас огромная шикарная квартира на главной улице города, в, так называемой, «сталинке» с замечательным внутренним двором, украшением которого были замысловато проложенные среди кустарников и деревьев дорожки, красивейшие клумбы, радующие с ранней весны до поздней осени прекрасными растениями, заботливо посаженными жильцами, разнообразием и дивным цветением, аккуратные детская площадка, лекторский уголок и действующий фонтан.
Завтра мне исполняется семь лет и у меня будут гости – 11 человек. Это девчонки и ребята нашего двора. Дома все заняты делами. Родители раздвигают большой стол, достают праздничную посуду, коробки с вилками и ложками, полотенца. Бабушка, мать отца, хлопочет на кухне. Уже готов «Наполеон», голова кружится и текут слюни от ароматов, полным ходом готовящихся начинок для пирожков. Я навожу порядок в своей комнате и радуюсь прекрасному белому платью, расшитому как жемчужинами перламутровыми бусинками. Я спокойно засыпаю под смех и разговоры родителей, вдыхая запахи, проникающие из кухни… .
Утром я проснулась от истошных криков матери и невнятного бормотания бабушки. Вместо поздравлений мама прокричала мне, что я должна запомнить этот день, так как с сегодняшнего дня я – безотцовщина: ночью отец сбежал к другой, моложе его на десять лет женщине, не забыв прихватить из дома все ценные вещи, украшения мамы и бабушки, все наличные деньги. Деньги остались только те, что лежали у них в кошельках - на хлеб и молоко. Времени было 9 часов утра. В 11.00 должны прийти гости.
Инициативу в свои руки взяла бабушка, приказав нам умыться, одеться и взять себя в руки- гости ни в чем не виноваты. Ребята пробыли у нас почти весь день и только к вечеру довольные разошлись по домам.
А я после их ухода села в кресло и замолчала. За всю мою долгую жизнь у меня такое состояние было один раз в жизни – тогда, в семь лет. Это было состояние рухнувшего как карточного домик домашнего мира и в тот момент я, семилетняя, столкнувшись с предательством родного человека, поняла, как непредсказуема может быть жизнь. Мне было больно дышать. Я не билась в истерике как мама, не плакала как бабушка, не хотела смотреть телевизор, не хотела гулять, не хотела читать и, самое главное, я не хотела ни с кем разговаривать по той простой причине, что боялась вопросов и не знала как на них отвечать.
Но, мама не понимала моего состояния и, считая себя опытным педагогом, решила, что меня срочно необходимо лечить. Так начались мои мучения: мне казалось, что для бесчисленных анализов из меня выжали всю мою кровь, консультации у детских и взрослых специалистов вызывали у меня стойкое отвращение к людям в белых халатах … . Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы у нас были деньги, ведь, мамины отпускные папа тоже заботливо прихватил с собой. На помощь пришла мамина подруга, пристроив её работать воспитателем в пионерский лагерь на три смены, а меня - на обследование в детскую областную больницу с последующим лечением в стационаре в случае необходимости и реабилитации в детском областном санатории. До 1 сентября оставалось 90 дней.
Бабуля, увидев мой диагноз : «психическое расстройство на фоне глубоких эмоциональных переживаний», с мамой спорить не стала, начала собирать мне сумку с вещами, а мне потихоньку сказала: «В больницу ты всегда успеешь. Поехали со мной в деревню. Нам там будут рады. Лето только началось. Такая красота …». Сейчас в нашем городе замечательная новая детская областная больница, а в 1970 году она располагалась в старинном унылом здании на набережной реки, напротив – морг судебной экспертизы. Однажды, идя на одну из бесчисленных консультаций, мы с мамой собственными глазами видели, как из простого бортового грузовика лопатами мужики выгружали труп … . Конечно, деревня это, несомненно, лучше.
Оставив матери на столе записку: «Работай спокойно, мы уехали к родным, приедем перед школой. Купи школьные форму и принадлежности», мы с бабушкой рванули на автобусную остановку, благо она была рядом с домом. Через час мы были в районном центре и ещё через полчаса мы уже сидели за столом в доме бабушкиной средней сестры Шурки. Всего их было пять родных сестёр. Несчётное количество раз я спрашивала у бабушки : «Почему Шурка? Ведь ей много лет. Она замужняя. Имеет трёх взрослых дочерей и четверых внуков; занимает ответственную должность – и Шурка?». И только муж Гриша звал её Саша.
Нас не ждали, но как же нам обрадовались. В доме готовились к обеду. Я никогда не забуду запахи и вкус блюд этого обеда. В двух больших мисках стояли два салата: один – в виде горы из черемши, яиц и свежих зелёных огурцов из своей теплицы под снежными вершинами из сметаны, вторая посудина была наполнена винегретом. Потом была домашняя лапша с курицей, запечённая с грибами картошка, малосольные огурцы. Завершали обед две бадейки с квасами: один квас для детей – тёмный и сладкий, другой для взрослых – белый и на вкус кисловатый. То ли от переживаний, свалившихся на наши с бабулей головы, то ли с голодухи последних дней мы ели и ели, ели и ели и никак не могли остановиться. Шурка с мужем только радовались и говорили нам : «Ешь, пока рот свеж, а вода дырочку найдёт». А у меня в голове пронеслась мысль : будь мы в городе, опять бы сказали – психическое расстройство и попробуй докажи, что это не так – просто очень хочется есть. И тут я первый раз за эти многострадальные дни засмеялась, и бабуля засмеялась, и Шурка, и её муж Гриша.
Была пятница, поэтому к вечеру к Шурке подтянулись из города дочери с семьями – дом наполнился детскими голосами, приехала на выходные дни из районного центра бабушкина младшая сестра – красавица Лена с мужем, пришла с другого конца деревни старшая бабушкина сестра Вера. За ужином под вкуснейшую окрошку и блинчики с разными начинками родственный совет решил: что произошло, то произошло и это семейная тайна, которая не должна выходить из дверей этого дома. Это касается и детей и взрослых. Ждать у моря погоды не стоит. Завтра с утра надо идти к бабке Макарихе, местной травнице, удивительно точно предсказывающей будущее. Если скажет лечить в больнице – будем лечить в больнице, деньгами поможем. Ночью мне приснилась бабка Макариха : худая сгорбленная старуха стояла одной рукой опираясь на суковатую клюку, второй поправляла рваную косынку на всклокоченных седых волосах и злобно прищуриваясь ехидно хихикала, показывая несколько оставшихся во рту кривых зубов. Я сильно испугалась и заплакала. О сне не было и речи. На следующее утро только безграничная любовь и глубокое уважение к бабушке заставили меня преодолеть страх и пойти на встречу с судьбой.
Шурка с Гришей собрали нам гостинцев для Макарихи : изготовленных в домашней коптильне по паре кур, уток и гусей, домашнюю колбасу, ветчину и сыр. Гвоздём гостинцев были две банки селёдки «иваси», привезённые вчера Шуркиными дочерями. Оказывается, то, что лежало во всех наших гастрономах и продавалось хоть поштучно, хоть побаночно в деревне было дефицитом и наравне с самогоном считалось твердой валютой, особенно при расчётах между женщинами. Гриша запряг лошадь, доставшуюся семье по случаю списания из колхоза в силу преклонного возраста и выкупленную по остаточной стоимости скорее из жалости. Лошадь, которая при хорошем уходе и питании, как говорил Гриша, обрела вторую молодость и радовала нас бодрым шагом.