После отпуска группа собирается на заброшенной пивоварне, чтобы отрепетировать новый материал с пришедшим барабанщиком.
Майк Резерфорд
«Мы взяли отпуск, а потом собрались в Фарнхеме, где был дом у моих родителей. Там в городе была старая заброшенная пивоварня, в настоящее время это центр искусства и ремесел, тогда же он представлял собой голую крышу с голубиным пометом. Мы переехали туда и начали писать песни вчетвером».
Ричард Макфейл
«Майк хотел показать Филу песни перед тем, как приедут Питер и Тони. Я тоже там был, занимаясь аппаратурой. Там же состоялось ещё одно открытие для меня, поскольку я никогда не понимал, что может изменить в песнях барабанщик. Мне всегда казалось, что ударник в группе – не больше, чем человеческий метроном за спиной, но Боже, Фил изменил всё звучание до невероятной степени».
Питер Гэбриэл
«С приходом Фила возникло ощущение легкости, новая жизнь. Играть стало веселее, особенно импровизировать. Мы могли кинуть идею, а он уже знал, как сделать так, чтобы она звучала хорошо, воодушевить. В отсутствии гитариста Тони пришлось взять множество солирующих и гитарных партий на себя, пропустив их через фузз. С уходом Энтони расширилось пространство и для Майка, он начал сочинять интересные аккорды. Я был большой фанат «The Who», и помню, как в «The Musical Box» подталкивал его добавить грохочущие аккорды».
Тони Бэнкс
«Я взял на себя все лидирующие партии гитар, к счастью, это было возможно, хотя я не тот человек, который одновременно может гладить по голове и потирать живот. Очевидно, что звучало всё не так хорошо, как звучало бы с гитаристом, но всё же было что-то похожее. В конце концов мы играли вчетвером в то время, пока искали гитариста. Это помогло мне невероятно развиться в качестве музыканта, но КАК же это было сложно».
Питер Гэбриэл
«Тони способен был охватить много партий, а Майк заполнить пространство, но у нас не было вариантов. Соло Тони в песнях были порой настолько длинны, насколько у нас самих хватало терпения».
Фил Коллинз
«Во время репетиций в Молтингс вдруг кто-то мог уйти погулять, или гитара могла быть брошена, и незаметно для меня кто-то мог обидеться на другого или сказать что-то, нарушить неписанное правило. Я думал: «Куда он ушел?» А другие отвечали: «Он вернётся через минуту» и мы переходили к другой партии. Я не понимал важность Энтони для группы и что динамика, в которую я попал, была довольно хрупкая, чем я того ожидал. Она была взвинченная. Постепенно я понял, что в мою работу входит рассеивание этого напряжения. Приходилось вспоминать все шутки, что я знал».
Тони Бэнкс
«Я очень сильно переживал тогда, порой было жить невыносимо. Мы не могли найти гитариста, но все же решили идти дальше. Нам понадобилось много времени, чтобы привыкнуть к отсутствию Энтони. Для меня всё сложилось особенно тяжело. Включая период Trespass, моя роль в группе еще не отличалась особой ценностью. Мой вклад касался лишь сочинения песен. А теперь же надо было взять на себя все партии гитары.
В те дни я был подвержен истерикам. И было очень много ссор, особенно между мной и Питером, как это часто и бывает между близкими друзьями, которые пытаются вместе работать. Это было большой проблемой. Помню, разругались на почве последовательности аккордов или чего-то еще, а потом выбежали из репетиционной комнаты. Я думал: «Бедный Фил», потому что он привык играть с весельем, и он, конечно, был в шоке от происходящего, особенно между мной и Питером. Но иногда для продуктивных результатов нам нужны были жесткие разногласия».
Майк Резерфорд
«Сейчас эта эпоха забытая, но очень важная для группы: тот момент, когда мы с Тони начали сближаться в музыкальном плане. Мы были центральными аккордами, он и я, суть звучания Genesis. Даже в альбоме “From Genesis to Revelation” это можно услышать: повторяющийся рифф с постоянно меняющимися аккордами, наложенными сверху, либо Тони отвечал мне, либо наоборот.
Мы много чего написали тогда. Появилась «The Return of the Giant Hogweed». Там же начали сочинять «Musical Box» и нам удалось сработаться вчетвером.
«Шкатулку» я бы поставил на одну ступень с «Stagnation». Причудливая, фантастическая сказочная история, которая начиналась тихо, развивалась и, в конце концов, приходила к драматической кульминации, на тот момент – это одно из самых длинных наших произведений. Даже сегодня, когда я слышу, как Пит поет: «Now, now, now, now, NOW!» у меня волосы встают дыбом. Это немного и раздражает: поскольку я не певец, то никогда не мог сделать что-то настолько простое, что звучало бы так эмоционально.
Я играл на басовых педалях и ритм-гитаре, Тони на фуз-боксе своего Pianet. Мы вынуждены были настраивать и создавать звук, который бы звучал хорошо. И наверное, мы могли бы двигаться дальше по тому маршруту, который выбрали.
Мы все также стремились к успеху не столько ради славы, сколько к достижению чего-то в музыкальном плане. Споры были ужасной тратой времени, но мы волновались о том, чтобы всё было исправно, чтобы наши идеи работали. Должно быть, это жестоко, поскольку в первые несколько раз, когда мы начинали скандалить, я замечал, как Фил переживал, что мы распадемся, но всё заканчивалось. Спустя несколько дней он отошел от шока, и я мог прочитать его мысли: «Всё не имеет значения, парни!»
Мы с Филом находились на разных планетах. Он всегда слыл соседским парнем, счастливчиком: давайте выпьем в пабе, пошутим, выкурим сигарету или косяк. Жизнь хороша. Думаю, одна из вещей, которую Пит любил в Филе – это то, что у него было совсем другое образование и он не являлся выходцем из того же узкого мира, что и все мы. Пит всегда был менее жестким, чем я и Тони, гораздо больше находился в контакте с эмоциями и чувствами, гораздо более заинтересованном в широком мире.
Между Филом и Питом образовалась музыкальная связь: из-за чувства ритма Пита, они с Филом, казалось, привязались друг к другу с первого дня. Они оба одинаково интуитивно понимали музыку. Но это не было мозгом, как в случае с Тони. Пит и Фил – это, скорее, нутро. Плюс Фил, присоединившись к нам позже, не был частью нашей старой игровой динамики, поэтому зачастую имелось чуть больше уважения к его мнению».
Между тем группа продолжала выступать. Ронни Кэрилу, которого отвергли на прослушивании, дали еще один шанс и он даже пару раз выступил с ними. Впрочем, всё равно не убедил остальных взять его в группу.
Тони Бэнкс
«Мы все еще пытались заменить Энтони. Мы играли много в Friars в Эйлесбери, который мы считали прекрасным местом для нас в тот период, и мы дружили с Дэйвом Стоппсом, который владел им. Он посоветовал нам попробовать Мика Бэрнарда, гитариста из местной группы «The Farm». Мы прослушали Мика и нам его стиль пришелся по душе. Эхо на его гитаре было очень впечатляющим, и если бы он был чуть более напористым, из этого что-то вышло бы. Но, думаю, нам его оказалось просто недостаточно. Он слишком сдержанный.
Мы также попробовали Ронни Кэрила еще раз, Фил попросил дать ему еще один шанс. Хоть нам и казалось, что он хорош, но всё же он нам не подходил. Ронни – блюзовый гитарист, и, казалось, это всё же не совсем то».
Фил Коллинз
«Проблема заключалась в том, что он хоть и являлся отличным музыкантом, но мы нуждались в человеке, который мог добавить немного оригинальности в процесс написания песен. Как в случае с Энтони. Недостаточно быть просто хорошим гитаристом. И только поэтому у Ронни и Мика не получилось. Я был наименее к этому чувствителен, потому что являлся больше музыкантом, чем композитором.
Что касается Мика Бэрнарда… Он хороший парень и хороший гитарист, но играл недолго. Из короткого периода его пребывания в Genesis я запомнил не его игру или что-то связанное с музыкой, а то, что после концертов мы высаживали его на стоянке грузовых автомобилей в Toddington Services на M1, около Данстэбла в Бедфордшире. Понятия не имею, как он оттуда добирался до дома».
Майк Резерфорд
«У Мика был отличный делей Binson Echo, тогда очень модный. И он был реально хорошим парнем. Но всё же поступали мы с ним не всегда любезно.
Обычно Мик на концерт добирался так: он выезжал из Принцес-Рисборо, парковал свою машину где-нибудь в удобном месте, например, у станции техобслуживания, а затем ждал, когда мы заберем его на фургоне. По возвращении из концерта мы проводили ту же процедуру, но в обратном порядке. И один инцидент мне до сих пор не дает покоя. Дело было зимой, стояла ужасно холодная, зимняя ночь. Вокруг ни души. У Мика возникли проблемы с машиной. Мы остановились на противоположной стороне автомагистрали от станции техобслуживания. Мик попросил нас подождать, пока он удостоверится, что его машина заведется – для этого ему надо было перейти пешеходный мост, после чего мы все вместе могли ехать. «Да не вопрос, Мик, мы подождем». Но стоило ему повернуться к нам спиной, как мы уехали. Было похоже, что мы про него забыли почти сразу. Знаю, что Мик вынужден был дальше пойти по дороге. Для него та ночь оказалась долгой».
Тони Бэнкс
«Некоторые гитаристы, которых мы прослушивали, просто ничего не понимали: помню один парень сказал: «Я сыграю лучше, чем здесь» и дал нам соло на всю песню «Stagnation». Характер гитары, как правило, состоит в том, что она стремится привлечь людей, которые любят что-то пышное, яркое, что делает много шума и привлекает внимание. Мы же шли от противного».
Фил Коллинз
«Изучив Melody Maker за неделю, мы натыкаемся на объявление Стива Хакетта. Оно начинается со слов «A able accordionist» - что довольно хитрый способ попасть наверх по алфавиту, а Питеру этого уже достаточно для интереса».
Питер Гэбриэл
«В какой-то момент мы почувствовали, что нам не хватает разнообразия среди гитаристов, которых мы отсмотрели. Вскоре я обратил внимание на объявление в Melody Maker: «Гитарист ищет восприимчивых музыкантов, для которых не существует музыкальных рамок. Звонить мне по этому номеру: 730 2445. Стиви». Меня привлек текст с таким авантюрным, нестандартным и экспериментальным привкусом».
To be continued...