«Дано Татьяне Автандиловне Бороховец в том, что она прошла курс «Вокал для любителей: учимся петь правильно» при Российской Академии Музыки имени Гнесиных». Держать документ было очень приятно. Понять, чего ей стоило дополнительное образование при наличии двух детей, хозяйства, мужа и работы в режиме 5/2 полный рабочий день, могла бы только такая же загруженная жизнью коллега, жена, мать и сотрудница одного из миллионов московских учреждений.
Муж, Антон, не очень понимал это Танино желание с курсами пения, черти что, фигня какая-то. Жена на эстраду, что ли, собралась? Или бредит труппой Большого театра?
- Ты, Танюш, конечно, можешь учиться чему угодно, кто ж тебе запретить может. Но я, честно, не понимаю на фига козе баян, зачем тебе пение?
- Я тебе миллион раз уже говорила, я задыхаюсь в этой конторе. Эти бессмысленные перекладывания бумажек туда-сюда, с которыми и мартышка справится. В правую кучку – с печатью, в левую – те, где печать надо проставить, в среднюю – где печать есть, а что-то пропущено, буква, подпись или на листе распечаталось криво. Как ты думаешь, насколько выполнение этих требований задействует мои мозги, мои способности?
Антон явно злился, как и всегда, когда речь заходила о Таниной работе и ее недовольстве ею.
- Ты, милая, как-то уже определись, я тебе тоже уже миллион раз об этом говорил: ты кто? Целеустремленная карьеристка? Несостоявшаяся звезда российской эстрады? Или все же заботливая жена и мать двух детей?
- У тебя есть какие-то претензии к дому, семье? Ну, в бытовом смысле? Тебя не ждет вкусный обед, когда ты приходишь домой? Или, может, ты вынужден носить рубашки с оторванными пуговицами? Или, опять же, дети плохо учатся? А ведь они не только учатся, они еще и спортом занимаются, и небезуспешно: Игорь недавно выиграл очередной шахматный турнир, Ира отлично танцует, всегда замечена на соревнованиях, даже самого высокого уровня.
Таня спокойно задавала Антону эти вопросы, ибо дать какие-то плохие ответы, некрасящие ее как ту самую отличную жену и мать, мог только совсем уж несправедливый человек. Антон хоть и был слегка тираном и домостроевцем, но несправедливым, неблагодарным все же не был.
- Ну и давай разберем, что со всем этим обозом будет, если ты бросишь свою уютную конторку, свое прекрасное «болотце на полставки».
- Болотце! Именно! Прекрасное слово – болотце! И я – жаба на этом болотце!
Антон улыбнулся и примирительно притянул жену к себе:
- Ты не жаба! Может, ты просто царевна-лягушка? Моя самая наилюбимейшая царевна-лягушка! Ты – опора нашей семьи. Без тебя бы мы все зачахли и захирели. Дети ходили бы неучами и сопли на кулак наматывали, а я как человек рассеянный с улицы Бассейной, щеголял бы в разных носках и без здоровья совсем. Или у Маршака про здоровье ничего не было, только про «вместо шляпы на ходу он надел сковороду»? Не помню.
Не переставая обнимать Таню, он посмотрел на часы:
- Ого! Я так на совещание у коммерческого опоздаю! Танюш, любимая, ну, прости! Вечером договорим! Все, спасибо, как всегда – нереально вкусно. Вкусно и со вкусом, каламбур, гы! Люблю, целую, не дури, нафиг тебе это пение? Семья важнее. Любящий муж и отличные дети – главное богатство настоящей женщины.
Он чмокнул ее в щеку, впрыгнул в ботинки и, прихватив подмышку куртку с шарфом, – в лифте все можно успеть натянуть! – хлопнул дверью, как всегда, чуть прижав дверной коврик и не дав двери закрыться до конца.
Таня вздохнула, встала со стула и пошла навести порядок в прихожей: открыть дверь, с усилием, ибо дверь заклинивало очень сильно, вытащить и вернуть на место коврик, расправив и уложив его полосками строго поперек коридора. Ну, и подмести заодно. Черт его знает, откуда домочадцы несут столько песка в дом. Будто не в Москве живем, а на средиземноморском пляже.
Болотце у нее и правда было уютным. И рядом совсем, через два двора. Что такое ходить на работу пешком и так близко – поймут и оценят только москвичи, с их вечными пробками, давками и половинами жизней, проживаемых в салонах общественного транспорта.
И зарплата белая, и начальство понимающее, невредное, и рабочий день с утра и до обеда, на полставки. И, в общем, денег им хватает: Антон в своем корпоративном монстре, мировом техническом гиганте GOSH’е, получает вполне достаточно, чтобы жена не работала и вся семья не нуждалась. И живут они в достатке: квартира москвичу Антону досталась от вовремя умершей прабабки, кредит за новую Toyota они почти уже выплатили. Минимум три поездки на отдых в год: зимой в Уржумбейск, на ее родину, мать навестить, летом – к Антоновым родителям, которые перебрались под Туапсе уже достаточно давно, когда врачи посетовали свекру переменить гнилой московский климат на что-то более полезное. Ну, и разок в год – обязательно за границу: то покататься на лыжах в Австрии, то поплавать на Тенерифе, то показать детям Прагу, да и самим трдельников поесть, прекрасного, знаменитого на весь мир, чешского пива выпить. И правду сказать, что ей не так-то? Не зажралась ли она?
Таня вернулась на кухню, присела на стул. Дел было намечено много, два часа у нее всего, потом надо за Ирочкой в школу и потом через пол-Москвы с ней, с двумя пересадками, на танцы, Анна Кирилловна, тренер, не любит опозданий. Нет, не зажралась. Она так уверенно ответила себе на этот вопрос, что даже головой из стороны в сторону покачала, будто Антон еще не ушел и сидел напротив нее, продолжая надоевший обоим разговор.
Когда ее жизнь превратилась в набор функций? Принеси, унеси, убери, помой, забери, отвези, привези, подожди, приготовь… Не то чтобы она не любила готовить, убирать и возиться с детьми. Но ведь, получается, это все не для себя. В этот момент, как всегда, стоило ей дойти до вот этого места в рассуждениях, про «для себя – не для себя», ей стало ужасно стыдно. Будто кто-то мог ее подслушать и осудить.
А ведь у нее, между прочим, высшее образование! Университет в соседнем с Уржумбейском Тарабарске, филологический факультет и на твердую «пятерку» защищенный диплом по теме «Значение точки с запятой в поэме Александра Трифоновича Твардовского «Василий Теркин»»! Она снова поморщилась, вспомнив, как каждый раз обидно смеется Антон, когда слышит тему ее диплома. Она, что ли, виновата, что именно такую тему ей дала Магда Карловна, ее университетская научная руководительница?! И пела она в студенческом театре так, что зал после каждой песни взрывался аплодисментами.
Когда они с Антоном поженились – ей все девчонки завидовали, и в Уржумбейске, и в Тарабарске. Еще бы: москвич, красавчик, не женат и никогда не был, явно при деньгах – тот самый принц на белом коне, о котором мечтает любая провинциальная девчонка. Мечтает-то любая, а принцев на всех не хватит, думала тогда Таня. Вот, один такой появился и ей достался! Хотя она такая красивая девушка была – любой бы соблазнился: натуральная блондинка, с голубыми глазами, точеной фигуркой и милым, неконфликтным характером. А пела как! Их хоровичка, Севастьянова, называла ее «наш уржумбейский соловей» и никак иначе. Девочка-подарок, девочка-мечта.
Продолжение лежит тут