"Душманская служба безопасности четко наладила не только получение информации, но и систему передвижения по районам, занятым душманами. Невозможно было из одного кишлака попасть в другой без их письменного разрешения и вызова от конкретного человека из кишлака. Если не было вызова, то человека сажали в зиндон, направляли запрос и если не приходило подтверждения о вызове, то смерть приходила немедленно. Таким образом погибло много агентуры ХАДа, наших помощников, помощников разведотдела дивизий. Это был новый элемент оперативной обстановки, который мы не учитывали , т.к. не знали о нем и недооценивали наших "коллег" по работе.
К нам подошел и сел на корточки афганец. Лет 45, в белой шапочке, в рубашке и шароварах, в пиджаке и ботинках. Мы работали рядом с медицинским персоналом, обслуживающих афганцев. Он молча наблюдал за нашей работой, потом дал команду и к нам потоком пошли женщины и дети.
Подошел Алаутдин и не глядя на афганца стал по русски говорить, что это главарь банды и почему он здесь никто не знает, т.к. его банды находятся в горах. Эти сведения они узнали от мальчишки, узбека по национальности которого они угостили пловом. Я ответил Алаутдину, что об этом можно догадаться по обуви. Ботинки носили в основном душманы, да и пиджак явно не шел к одежде простого афганца.
Встала задача- как задержать этого человека? От своих мы находились метрах в 150, пока прибегут, от нас не останется живого места, вдруг он не один в кишлаке. Надо было что-то придумывать и мы обратились к афганцу с просьбой проследить, что бы те лекарства, которые мы дали больным, они обязательно выпили. А завтра мы еще раз их осмотрим и если надо, то еще дадим. Он ответил согласием и сказал, что будет рад помочь.
Мы спросили как его зовут, он замялся, сделал вид, что не понял вопроса, посмотрел на сидевших детей, переспросил, а потом сказал-Абдул Манон, дехканин кишлака Сангуна. Мы пожали ему руку попрощались и уехали. Сомнений не было, перед нами бандит, причем наглый, уверенный, что с ним ничего не произойдет, наверняка не рядовой, а облаченный какими-то полномочиями, т.к. по речи чувствовалось, что он образован, по тону и одежде- начальник.
Выработали план, согласовали его с командованием, договорились о взаимодействии в случае нападения на нас банды и утром сели на 3 БМП и поехали в Сангуну. С собой взяли мешок риса, муки, сахар.
Абдул Манон встретил нас как старых знакомых, мы трижды поцеловались с ним и приступили к оказанию помощи больным.
Алаутдин и Бабаев пошли к детям организовывать игры. Так прошло около полутора часов. Жалко было грязных, завшивевших детей, не знающих гребешка и мыла. Каждой матери дали по куску солуин- мыла, они его вначале не брали, но Абдул Манон что-то сказал им и они несмело приблизившись стали его брать и благодарить саиба- господина за помощь.
Подошел Алаутдин и сказал, что все порошки и таблетки Абдул Манон отнял у женщин и отправил ночью в банду. Это ему рассказали дети.
Все стало предельно ясно, надо брать.
Мы принесли привезенные продукты и сказали Абдул Манону, что хотим раздать женщинам и детям. Он снова сказал что-то людям, они кинулись по домам и через несколько минут стояли уже с маленькими мешками, платками. Мы умышленно стали насыпать по несколько чашек, чтобы хватило не всем. Когда рис кончился, мы с сожалением оглядели очередь и я сказал Абдул Манону, что надо было больше захватить, т.к. не рассчитали на всех. Он согласился с этим высказал сожаление. Что не все сегодня будут сыты. Тогда я сказал, что все поправимо, надо просто за ними съездить. Так как Абдул Манон здесь уважаемый человек и знает сколько всего надо взять. Советские офицеры приглашают его проехать с ними в лагерь, познакомиться с командованием, договориться о помощи.
Наверное в моих глазах была такая наивность и простота, что он неожиданно согласился.
По его лицу я видел, что он колебался, но, очевидно, не заподозрив в моих словах подвоха, дал согласие поехать в лагерь, но с условием доставки назад. Мы заверили, что так и будет, все вместе и приедем с продуктами сюда.
Абдул Манон сказал, чтобы расходились, он позовет когда надо будет. Люди стали расходиться, а мы пошли к БМП, стоявшим внизу у реки. Один мальчишка стал громко кричать, чтобы он не ходил к шурави. Но тот отмахнулся от него, прикрикнул и пошел через мостик.
Абдул Манона мы посадили на вторую БМП, взревели двигатели и через несколько минут мы уже неслись по кишлаку к нашему лагерю. Ребята, подстраховывавшие нас облегченно вздохнули, когда мы без выстрелов проехали кишлак.
Приехали в наш лагерь. Абдул Манон вел себя спокойно, но чувствовалась настороженность в его взгляде. Он внимательно оглядывал наши позиции, удивился большому количеству афганских войск, артиллерии, но виду не подавал.
Мы привели его в отдел, где нас ждали чай, лепешки. Сели за стол, Абдул Манон совершил молитву, его поддержали Бабаев и Алаутдин, после этого мы разломили лепешку и дали ему чай. Мы молчали, молчал и он. После чая мы спросили его как он находит прибывшую силу для уничтожения душманов. Абдул Манон ответил, что сил конечно много, моджахетдины мужественные воины и уничтожить их будет трудно.
Я спросил, почему в кишлаке нет мужчин старше 16 лет? Разве народная власть обидела их?
Ответ был откровенно наглый- Я маленький человек, мне неизвестно почему ушли в горы мужчины. О народной власти мусульмане ничего не знают, а вот о том, что моджахетдины покарают каждого, помогающего неверным, они знают и поэтому ушли в горы.
Еврошин спросил-Значит Абдул Манону грозит смерть с приходом в кишлак моджахетдинов? Абдул Манон не боится смерти?
-Меня моджахетдины не тронут. Т.к. я настоящий мусульманин и общение с шурави для меня не будет большим грехом.
-А, что, среди ушедших в горы нет настоящих мусульман? Они могли ведь быть также в кишлаке с ним, предпочли уйти в горы?
Абдул Манон стал говорить о том, что аллах не всем позволяет делать то, что делает он и потому греха нет.
К нам пришел Ахмад Шах и с ним его сотрудник Нур Али с бумагами. Абдул Манон встал пытался приветствовать его, но Ахмад Шах не отвечая на приветствие спросил, где его банда и почему он здесь? Ахмад Шах назвал имя начальника службы безопасности района и показал список, где черным по белому было записано, что у Абдул Манона в подчинении находится 7 банд, общей численностью более 600 человек. Вот тут и мы поняли, что за птица перед нами. Абдул Манон пытался выскочить из-за стола, но наши бойцы скрутили его.
Далее начался уже допрос Абдул Манона, который увидев список, печать ИОА и свою фамилию сразу обмяк и сказал, что афганскому ХАДу ничего не скажет, он будет говорить только с русскими командирами. Ахмад Шах улыбнулся и ушел к себе, а мы приступили к делу.
Абдул Манон рассказал, что он из богатой влиятельной семьи. Родилс и вырос в кишлаке Сангуна, где его отец мулла имел огромную власть над жителями уезда Базарак. Отец настоящий мусульманин, имел 4 жены, поэтому у Абдул Манона большое количество братьев и сестер, живущих как здесь, так и в Кабуле.они занимаются торговлей, бывали за границей. Абдул Манон закончил лицей в Кабуле работал в Министерстве связи, но с момента революции уехал в Анаву, был в Пакистане, в городе Пешаваре, прошел курс обучения и прибыл в Панджшер с группой мужчин, давших клятву бороться с народной властью. Вступил в Исламское Общество Афганистана, знает лично Ахмад Шаха Масуда. За несколько лет сумел продвинуться по службе, стал командиром, пользуется доверием руководства ИОА и власти в уезде. В прошлую операцию потерял около сотни человек, но получил пополнение и Вальянского ущелья и сейчас его люди находятся в кишлаках, расположенных в округе и в горах.
Он выразил удивление тем, что советские командиры не боялись ездить в кишлак, где в домах сидят его люди и если бы они как-то заподозрили шурави в том, что они хотят причинить зло женщинам и детям, то их тут же убили бы. Вы рисковали, когда раздавали продукты, т.к. мы хотели вначале вас захватить, но потом решили, что чем больше продуктов Вы раздадите людям, тем больше нам достанется. Он только жалеет, что почему-то пошел с Вами, хотя идти не должен был.
Получалось, что в кишлаке находится большое количество душманов, а мы так спокойно там расхаживали. Мне стало не по себе, вот было бы дело, если такую же операцию провел Абдул Манон со своими людьми. Мы переглянулись с Еврошиным и Бабаевым и мороз прошел по коже. Но мы переиграли умного и коварного врага и сейчас надо было его использовать для дела.
Во- первых, о наличии банды в кишлаке я сразу же сообщил командиру и тут же был разработан план по их уничтожению .
Во- вторых, в наш штаб было доложено о захвате важного руководителя бандитского движения и испрошено разрешение на его использование в наших целях. Приказ гласил- передать его немедленно в оперативный штаб армии для использования в оперативной игре по их разработке. Это означало только одно- мы рискуя жизнью захватили командира бандформирования, а дальше наши большие начальники решат как с ним поработать и получить то, что могли и мы получить, но дальше он уже не мог быть полезен здесь в наших целях. Нам воевать с его бойцами, а мы не знаем где они и как к ним подобраться, а важного для нас информатора забирают.
Прилетел вертолет и Абдул Манона забрали, а мы начали операцию по уничтожению его бойцов.
Кишлак блокировали, афганский разведбат стал прочесывать дома. Раздались выстрелы, крики. Но душманам далеко уйти не удалось. Т.к. сверху было хорошо видно все дома и то, что творилось внутри их. Бандиты отстреливались. Пытались уйти через кяризы, но там их ждали. Вся операция заняла часа 3, было захвачено 3 бандита. Уничтожено 12. Вернулись назад афганцы с трофеями, задержанных и раненых было еще 18. Их забрали сотрудники ХАДа, прилетевшие на вертолетах.
Судьба Абдул Манона была трагичной. Наши не сумели отработать ему хорошую легенду прикрытия, да и продержали его дольше нужного и служба безопасности Ахмад Шаха просчитала его до минут и когда он вернулся в кишлак, то его арестовали и бросили в зиндон, а после пыток казнили.
Здесь проявилось то, чего впоследствии я старался избежать, начальники хотели прославиться, забрав этого человека и поработав с ним, выжав из него информацию, забросить назад, не учтя одного, что против нас работают такие же профессионалы как и они умеют просчитывать ситуацию не хуже нас. Зато они потом получил свои награды за разоблачение важного душманского лидера, а на то , что ему потом отрежут голову, было наплевать.
Нам с Еврошиным объявили благодарность за задержание главаря, а за недопустимое лихачество получили выговора, правда устные. Ведь будь Абдул Манон более недоверчивым и решительным, не писал бы я эти строки. Но тогда была война и кто кого, значило только одно- кто-то на щите, а кто-то со щитом. Со щитом были мы!
На следующий день мы снова были в кишлаке, но проверив его вдоль и поперек и снова раздавали продукты и оказывали помощь больным". (продолжение следует)
Фрагмент воспоминаний Дуюнова Николая Акимовича опубликован с его разрешения. Об авторе: Книга о работе военной контрразведки в Афганистане, автор сотрудник Особого отдела КГБ СССР по 108 мсд, 1981-1983 годы, Баграм, в то время подполковник.