"Поставили палатку для допросов, свою кухню , организовали связь, охрану, питание и принялись за задержанных. А их доставляли со всех театров боевых действий, поняли командиры, что их дело воевать, а наше добывать разведданные, для их же пользы. И поэтому у нас задержанных скопилось до 300 человек. Что было делать с ними, надо во первых их куда-то разместить, во вторых, накормить, в третьих их же надо охранять, ведь это профессионалы, им тоже жить хочется.
Я приглашаю Ахмад-Шаха, говорю, что делать с таким количеством пленных. Он невозмутимо говорит, давай расстреляем большую часть, оставим только тех, кто что-то из себя представляет. Спрашиваю, как он это себе мыслит? Брат по интернационализму отвечает, чего их жалеть, кормить, враг он и есть враг, расстрелять и нет проблем. У него есть свои счеты с ними, у него есть и люди, которые это сделают. Слушаю его, а самого панама поднимается, людоед какой-то а не коллега по цеху. А сам думаю, а что же делать, в конце- концов?
Докладываю Лещуку, спрашиваю , что делать, мне говорят, делай что хочешь, ты там начальник, с тебя и спрос. Во дают, мне ночь не спать, думать как этих орлов сохранить, а заодно и жизни своих бойцов, а мне советы такие дают. Но с другой стороны ведь здесь война, это не игрушки или учения в Союзе. Нет, надо прислушаться к совету коллеги Ахмад-Шаха и привести эту арифметику в общему знаменателю по его методу, иначе они приведут ее в свою пользу.
Думал, думал и придумал. У афганцев тоже был свой оперативный штаб, где сидел свой генерал, который хотел как и наши генералы славы, причем большей, чем шурави, а прославиться он мог только тогда, когда уничтожил больше бандитов, чем мы. Как они этого хотели, да и наверное правильно, это же были их люди, мы кто , пришельцы, а они хозяева своей земли.
Утром говорю Ахмад-Шаху, ты прав брат, предложение было верным, я передам тебе их всех по списку, сфотографировав их. Он соглашается, мы утром приглашаем наших фотографов из ОТО, сажаем их по 24 человека в два ряда и фотографируем, затем передаем по списку Ахмад-Шаху. Видели бы вы его лицо, это Жуков, который принимал капитуляцию немцев, может даже круче.
Афганцы располагались недалеко от нас и мы слышали крики людей, которых били и очевидно очень сильно, а потом долго кто-то стрелял внизу у речки. Через пару дней появился ликующий Ахмад-Шах, который все объяснил. Их отдел ХАДа оказывается провел большую оперативную работу и сумел выявить большое количество лиц, причастных к бандформированиям , разоблачил их и они по законам военного времени получили по заслугам, а сотрудники ХАДа получили повышения и награды. Это было похоже на правду, т.к. сам Ахмад -Шах уже носил погоны майора, и когда успел? Я его поздравил с повышением и спросил, а куда они дели без малого три сотни человек? Очень довольный собой Ахмад-Шах пояснил, что многие предприняли попытку к бегству, а несколько человек расстреляно по приговору Военного Суда. Остальные под конвоем отправлены в Кабул.
Мы разгрузили свою территорию, но проблем от этого не уменьшилось. Мы их брали в плен сотнями, у них кончались патроны, раненых куча, еда кончалась, с водой проблемы, а у них еще на шее женщины и дети, но они каждый день нападали на нас, думая вырваться из окружения.
В Особом отделе дивизии существовал взвод охраны, отделение которого было со мной на операции. Ваня Шелудяков, Алаутдин Шамсутдинов, Равшан и другие солдаты день и ночь охраняли как штаб оператиной группы Особого отдела, так и пленных душманов. Мы ночевали в специально оборудованном помещении- наверху стоял БТР, обложенный камнями, под ним вырыта комната для проживания, с постеленной соломенной нишей, где мы и спали. Все бы хорошо, но к нам любили прибегать с поля такие твари, которых мы в Союзе и не видели- каракурты, скорпионы и многое такое, чего даже я живший в Средней Азии не видел.
Рядом с нами располагалась батарея "Град", батарея САУ. Позади располагались афганцы.
Сколько бы раз ты не встречался с афганцем , столько раз с ним целуешься и говоришь-"Хубасти, Четурасти, Хайрасти!" Мне этот Ахмад-Шах до того этим ритуалом целования надоедал, что я от него стал прятаться. Но сын гордого афганского народа был неумолим, ему нравилось общаться с нами и зная чуть-чуть по русски, он считал своим долгом пообниматься с нами, а потом с гордостью говорить своим подчиненным, что шурави его любят и ценят, а главное доверяют.
Наш лагерь находился около города, а речка текла внизу, метрах в трехстах. 300 метров это только в мирной обстановке мало, а в Афгане это очень много. Подъехать к речке было невозможно, т.к. подъезды были заминированы, а в большинстве своем просто было не подъехать, крутые спуски. Дороги ведущие через поля к речке, нашпигованы минами, ведрами не наносишься, а пить приходилось очень много. Было принято решение применить ИМРы, они продавили тропинки для подъезда автоцистерн и под охраной БМП стали возить воду в лагерь. Ее тут же опресняли и мы могли использовать для питья и приготовления пищи. А вся пища -это тушенка, хлеб, чай.
У афганцев подход к пище совсем другой- они на войну ходили как на прогулку. Еда у них хоть и однообразная, но всегда из свежего мяса. С собой они всегда гнали стадо баранов, которые сами же и пасли, до места операции они их везут на машинах, пасут по очереди, вечером режут одного- двух, вот тебе и свежатина. Ахмад-Шах бывало приносил мне мясо, угощал им когда я приходил к нему в гости. Мы его подкармливали сгущенным молоком, маслом, которые он очень уважал.
Пообедав мы вышли на связь с подразделениями, ведущими бои в полутора-двух километрах от нас. Кругом горы, ущелья, масса речушек, высота три-четыре тысячи метров, душманы сидят на них и пока не собьем их оттуда, о продвижении и думать не моги. Получили доклады, обобщили их и доложили по инстанциям.
Солнце подошло к вершинам гор и ярко светило нам в глаза. Закат красный, слепящий.
К нам пришел седобородый аксакал и попросил его выслушать.
Мы вышли к нему на беседу. На нас смотрели умные, мудрые глаза много повидавшего на своем веку пожилого человека. После обмена традиционными приветствиями, он обратился к Миронову, усмотрев в нем старшего, с просьбой разрешить ему подняться в горы и убедить ушедших жителей Анавы вернуться домой, т.к. он убедился в том, что советские и афганские солдаты никакого вреда мирным жителям не причиняют.
Аксакал предлагал дело, т.к. даже передачи афганской спецпропаганды не давали результатов, хотя передачи на кишлаки и ущелья велись почти круглосуточно.
Со стариком поговорил член ЦК НДПА товарищ Бариолай, другие начальники и договорились, что в случае, если ему удастся уговорить соплеменников, он должен подать сигнал нашим постам и они пропустят жителей через свои порядки в город.
Мы связались с постами и предупредили, что завтра надо пропустить одного афганца в горы и ждать от него сигнала. Сигналом послужит флаг из чалмы, которым будет размахивать старик. Это значит надо повысить бдительность и быть готовым ко всяким неожиданностям, т.к. от душманов все можно ожидать.
Вопросы приема местных жителей, проверки и отправки их в кишлаки стали предметом совещания афганского и советского командования, партийного аппарата, сотрудников ХАДа, Царандоя. Нужно было выработать какую-то новую форму взаимодействия между нами и афганской администрацией. Предложений было много и постепенно мы пришли к более или менее приемлемому варианту.
Женщин и детей было решено без всякой проверки сразу отправить в кишлаки, а с мужчинами должны будут разбираться сотрудники ХАДа, т.к. среди них могли оказаться пособники бандитов. Наша задача состояла в поддержании общего порядка в гарнизоне, недопущении ухода пришедших в горы с продуктами, боеприпасами и т.д.
Через двое суток с одного из постов сообщили, что видят человека машущего флагом. Этот сигнал был принят и в воздух ушли две зеленые ракеты- ответ. Минут через 40 снова доклад- видим большое количество людей и животных идущих по ущелью.
Вначале показалась пыль, затем и люди, их оказалось столько, что мы не сразу поняли масштаб душманской агитации. В горы ушло более 6 тысяч человек, это без учета взрослого мужского населения, т.к. их практически не было среди возвращающихся.
С гор спускались в основном женщины, дети, старики. На них страшно было смотреть. Грязные, оборванные, исхудавшие до невозможности- кожа да кости. Мы знали как они скудно питаются, а тут 3 недели полуголодного существования. Особенно жалко было детей, они-то в чем виноваты.
Жители возвращались со своим имуществом , которое везли на осликах, коровах, несли на руках детей. Детей было очень много, они с любопытством смотрели на странную картину, появившуюся около их города.
Афганские солдаты образовали коридор, по которому шли жители. Женщины и дети были рассажены на площадке, южнее позиций афганских войск, их принялись тут- же кормить. Мужчин расположили на другой площадке, где начали работу ХАДовцы, партийные работники, военные комиссары.
Женщины и дети после проверки отправлялись по домам, в сопровождении афганских солдат, которые помогали нести их имущество, подгоняли животных.
Мужское население было задержано на несколько большее время, с ними предстояла большая работа, т.к. они были в бандах, общались с душманами, это были их родственники, они могли впоследствии повлиять на них.
Перед вернувшимися выступали члены ЦК НДПА, ХАДа. Интересно было наблюдать за этим ритуалом. Вначале сотворили намаз-молитву, а потом приступили к разговору.
Когда бандиты поняли, что просчитались, т.к. расчет был прост- шурави расправятся с вернувшимися жителями Анавы, а это даст новый приток добровольцев из кишлаков,, они не придумали ничего нового, как убить аксакала, пришедшего к нам с предложением вернуть односельчан к своим очагам.
Я видел это растерзанное, порезанное на куски тело мужественного, а, главное мудрого человека, вокруг которого собрались его односельчане. А надо сказать, что за свои 76 лет, он имел немало друзей в кишлаках. Похороны погибшего превратились в такое мероприятие, пропагандистского характера, о котором афганские товарищи могли только мечтать- они заклеймили бандитов и тех, кто их направлял. Своей смертью этот патриот Афганистана сплотил сомневающихся вокруг народной власти и показал, кто настоящие убийцы- моджахетдины или шурави?" (продолжение следует)
Фрагмент воспоминаний Дуюнова Николая Акимовича опубликован с его разрешения. Об авторе: Книга о работе военной контрразведки в Афганистане, автор сотрудник Особого отдела КГБ СССР по 108 мсд, 1981-1983 годы, Баграм, в то время подполковник.