До 60 лет Леодор Кравчук был слесарем и мастером надгробий. Сегодня он эпатажный модельер и безудержный донжуан. Корреспондент Bird in Flight отправилась к Леодору в Луцк и попыталась понять, как так получилось.
Леодор встречает гостью у калитки своего дома. Это плотный мужчина среднего роста, в жилетке, с увесистым крестом на груди. У Леодора крашеные волосы, что сразу бросается в глаза. Первым делом он извиняется, что сейчас без загара. Он явно боится выглядеть непривлекательным на снимках. Обязывает статус — последние десять лет Леодор Кравчук живет жизнью местной суперзвезды.
В следующем году Леодору исполнится семьдесят. Он родился и всю жизнь прожил на окраине Луцка. Отслужил в железнодорожных войсках в Архангельской области, вернулся в родной город и устроился слесарем на сахарный завод неподалеку от дома — так прошло почти двадцать лет.
В перестройку слесарь Кравчук занялся изготовлением надгробных памятников и даже стал на этом неплохо зарабатывать, но еще через двадцать лет решил, что жизнь его заслуживает новых красок. В шестьдесят лет Леодор стал, как сам говорит, «королем волынского эпатажа».
В своих плетеных футболках и обнажающих грудь пиджаках — он, кажется, самое яркое событие в современной истории этого города. Было бы справедливо, если бы после смерти ему поставили памятник в каком-нибудь из местных скверов. Но вряд ли. Своим дерзким видом Леодор дал пощечину родной провинции, вынудил ее служить серым фоном, и, похоже, горожане от этого не в восторге.
Дом Леодора стоит неподалеку от кладбища. Петухи, куры, грядка с помидорами и туалет на улице. В подсобном помещении небольшой беспорядок: здесь в пыли хранятся инструменты и материалы для изготовления надгробий. Подоконники из мраморной крошки, на них — засохшие цветы в горшках. Перед входом своеобразная витрина изделий: столик и стулья, которые обычно ставят у могилки, несколько памятников и книга-надгробие с портретом покойного отца. Кажется, что хозяина не особо волнует быт, центр силы — в шкафах для одежды.
Напротив дома пристройка-флигель, за одной из дверей стойло для домашнего скота (сейчас пустует). За другой — спальня, стены которой увешаны портретами Леодора в его лучших нарядах. Здесь живет жена модельера. Они в браке больше сорока пяти лет, но с тех пор, как луцкого модника настигла слава и звездная болезнь, брак пошел под откос. Красиво сев на диван, Леодор рассказывает, что жена не поддержала его желание быть знаменитым и убеждала, что люди над ним смеются. Я удивляюсь, потому что помню интервью одно из его интервью, где "король эпатажа" благодарил жену за поддержку. Леодор отмахивается: «Я говорил то, что должен был, но за сорок пять лет она ни разу не назвала меня красивым, никакой похвалы, одни упреки. Такой, видимо, характер».
Десять лет назад Леодора позвали гостем на свадьбу. Он купил светлый костюм, туфли, галстук — обычный праздничный набор. Во время торжества к тогда еще мастеру надгробий подошел другой гость и сказал: «Смотрите, как мы с вами похоже одеты!» Леодор рассказывает об этом как об одном из самых неприятных событий в жизни. Тогда он пообещал себе никогда не надевать вещи, которые уже существуют в природе.
Через несколько месяцев Леодора ждали еще на одной свадьбе, для которой он и придумал свой первый костюм. Идея эскиза пришла в голову почти сразу, но так как сам шить он не умеет, пришлось искать швею. Никто не хотел браться за пошив: голая грудь, смелые вырезы, броские ткани, детали/фурнитура из женских украшений. В Луцке не каждый возьмется за пошив чего-то, что отходит от привычных рамок, даже если заказчик готов платить тройную ставку. Помочь Леодору согласилась лишь одна швея.
Если верить воспоминаниям, то на свадьбе он приковал к себе всеобщее внимание: другие гости перешептывались и не верили, что перед ними местный каменотес. По меркам луцкого торжества Леодор тянул на зажиточного американского мафиози, оказавшегося в городе проездом. В новую роль он вжился настолько, что с тех пор каждые несколько месяцев стал шить по одному-два наряда стоимостью несколько тысяч гривен. «Перед сном я часто представляю, как иду по городу в новом костюме, а все оборачиваются. Образ складывается в моей голове почти сразу», — говорит модельер.
Шить Леодор Кравчук так и не научился. Эскизы своих дерзких нарядов тоже не рисует. За всем этим он чаще всего приходит к теперь уже знакомой швее, которой на пальцах объясняет, чего хочет на этот раз. Любимые цвета — белый, красный и черный.
***
Конец 1960-х. Отслужив, Леодор вернулся в родной город. После армии на левой кисти появились татуировки «УТРО» и «СЕВЕР». Спрашиваю, сидел ли (на тюремном жаргоне «утро» означает, что человек пошел тропою отца, «север» — срок в северных краях). «Побойтесь бога, — успокаивает модельер. — Я набил их по дурости, будучи в армии, а уже потом узнал, что все это значит».
Еще работая слесарем, Леодор частенько выпивал с коллегами, но потом навсегда бросил — чтобы «заморозить свою красоту».
Мы выходим из такси, чтобы пройтись с Леодором по главной пешеходной улице города. На остановке толпа из тридцати-сорока учащихся медицинского колледжа, все как один сворачивают шеи. Подъехавший автобус изнутри облеплен лицами пассажиров — смотрят на Леодора. На нем белоснежный костюм с оголенной грудью. Не носить рубашек под костюм — принцип, так лучше видны загар и физическая форма. Солнцезащитные очки и белая сумочка — обязательные составляющие каждого образа. Сумок у Леодора две, и они мало чем отличаются друг от друга; белые — потому что, по его мнению, это самый модный цвет.
Прогулка в паре с Леодором по Луцку — приключение не для социофоба. Идущие навстречу пучат глаза, некоторые останавливаются, чтобы получше рассмотреть эксцентричного мужчину. Активнее всего реагируют группки детей и подростков: тыкают друг друга локтями, покрякивают, давясь от смеха. Реакция не всегда безобидна — однажды Леодору пришлось убегать от компании парней, которым не понравился его внешний вид. «Меня спасла маршрутка, в которую я вскочил на ходу, — вспоминает он. — Они еще некоторое время бежали за ней. Догони они меня, случилось бы что-то страшное. Разорвали бы, наверное. Но я же ничего им не сделал. Я просто люблю выглядеть стильно, а они решили, что я гей».
Леодору говорили, что Луцк слишком мелкий для его таланта город. Знакомые предлагали уехать за границу — в Германию, Италию или Штаты — и попробовать там шить. Но Леодор не доверяет людям. Он подозрителен почти ко всем и во всем ищет подвох. Например, отверг предложение поехать в Польшу и поучаствовать там в модном показе — решил, что его модели захотят скопировать и шить уже без него. «Было дело, я даже хотел закрепить авторские права на свои костюмы, но потом плюнул. Хотя до сих пор боюсь встретить человека, одетого, как я», — признается Леодор. Страх увидеть придуманную тобой одежду на других людях — неожиданный недуг для человека, представляющегося модельером.
Несмотря на внешнюю дерзость, Леодор боится критики. Он встречает колкости в свой адрес и переживает их тяжело. «После таких комментариев в соцсетях я, бывало, пару месяцев не выходил из дому, замыкался, начинал думать, что, может, и правда посмешище, — говорит он. — Но потом шил новый костюм и шел эпатировать город. Пусть пишут дальше».
Денег, которые он зарабатывает на продаже надгробных памятников, хватает, чтобы шить несколько нарядов в год. Ради внешнего вида Леодор готов пойти на многое, но только не взять в долг.
Настоящая слава настигла модельера десять лет назад, когда его портреты украсили фотосалон в центре города. Леодор вспоминает, что уже тогда за ним охотились папарацци: хотели заснять его с плохой прической или с вываленным животом. Потом были светские рауты, где луцкий модник читал стихи собственного сочинения, и даже документальный фильм на региональном телеканале.
Известность подталкивала к запуску собственной линии одежды. Леодор планировал набрать небольшой цех швей и продавать свои вещи на рынке, но не нашел партнеров. За свою десятилетнюю карьеру луцкий модельер Леодор Кравчук продал всего один наряд (какому-то львовскому бизнесмену), еще несколько дерзких костюмов подарил приятелям. Сын же наотрез отказался носить вещи отца.
У короля эпатажа на многое свой взгляд, но интереснее всего его мнение по поводу жлобства. Жлобство, говорит он, это — когда скучно: «Вот я в костюме с рынка, который может купить каждый, чувствую себя полным лошарой, в джинсах и футболке — тоже. Уверен, что сейчас на моем месте хочет быть каждый, но мозгов и вкуса хватило только у меня».
Он удивляется, что BiF (Bird in Flight) не просит денег за материал. Чтобы попасть на страницы СМИ ему приходилось платить от 800 гривен до 400 долларов. Памятники продаются хорошо, и деньги всегда находились. При этом Леодор не зарабатывает как модельер - опасается подражателей и отовсюду ждет подвоха. Спрашивается, зачем тогда тратиться на рекламу? Но у него свои резоны.
Леодор интересуется не только собой, но и женщинами. Большую часть времени модельер говорит именно о них: сколько женщин случалось в его жизни, в каких гостиницах они проводили время и как потом складывались их отношения. Говорит, что жена по поводу всех его романов в курсе. «Я честно всем говорю, что женат на тракторе, — Леодор произносит это с некоторой скорбью, будто рассказывает о собственном жертвоприношении. — Жена у меня трудолюбивая. Но она не смогла принять мою славу, говорила, что люди смеются надо мной. Я понял, что больше не смогу лечь с ней в постель. А когда обо мне снимали фильм, даже грозилась перебить всю съемочную группу. Настолько сильно приревновала меня к славе».
Зато другим женщинам Луцка Леодор Кравчук даёт шанс переспать со звездой. Он добавляет, что за десять лет у него были десятки пассий, начиная от студенток, заканчивая «опрятными ровесницами». Знакомился он с ними чаще всего на улицах, а иначе зачем шить настолько вычурные вещи. Впрочем, со временем функцию сводничества успешно выполняют СМИ: чем чаще он мелькал в местных изданиях, тем больше женщин искали с ним встречи.
В перерывах между любовными «мемуарами» Леодор вспоминает о родственниках, которые гордятся его славой, но в возможности поговорить с ними отказывает: «Они сразу сказали мне, что я могу давать любые интервью, но просили их в это дело не втягивать».
Действительно ли родные приняли его увлечение модой и женщинами, сказать трудно. Но вопрос, не слишком ли высокую цену он заплатил за костюмы, Леодор безмятежно парирует: «Да вы что. Я же украшение города. Я слышу, как двадцатилетние девочки у меня за спиной говорят: „Смотри, какая конфетка!“ Мне любовницы на свидания приносили мужские стринги, чтобы увидеть меня в них. Ради этого в моем возрасте многим можно пожертвовать».
Автор Елена Ковальчук, Bird on Flight
Все фото: Андрей Бойко, специально для Bird in Flight