Ольга Савельевна, Оленька, появилась в его жизни спустя два года после смерти Маши. К тому моменту уже подполковник, орденоносец, Сергей Михайлович и не помышлял о новой женитьбе. У него подрастало четверо сыновей, судьбой каждого нужно было заниматься. Смерть графини подкосила всю семью, мальчики стали замкнутыми, с трудом отпускали отца даже на пару дней, и все чаще болели. Однажды Сергей увидел, как старший сын плачет, пробравшись в запертую прежде материнскую комнату. Худенький, рыжеволосый Костя скучал по матери острее всех и в какой-то момент граф всерьез начал переживать за его психологическое состояние. Дальняя родня предлагала забрать детей куда-то в глушь, подальше от отца или нанять нянек, или отправить отпрысков на обучение за границу, но безутешный вдовец и слышать ничего не хотел.
После всей той шумихи, которую они подняли в столице, он так и не почувствовал себя спокойнее. Плохо спал, с трудом переносил общество чужих людей, и часто с головой уходил в воспоминания, сидя перед камином. Его терзало чувство вины и перед усопшей женой, и, как ни странно, перед Маро. Все вокруг перестало приносить радость, когда, вконец измучавшись, Сергей Михайлович отправился в монастырь. Донка встречала у ворот, будто знала, когда он приедет:
-Помоги, - рухнул перед ней на колени, не замечая стылой земли.
-Бог поможет, Сергей Михайлович, а ты молись. Не забывай его, неси крест и терпи, как Отец наш.
-Она жива? - поднял Сергей глаза на монахиню.
-Что с ней будет? - махнула рукой святая сестра, и пригласила графа в трапезную, - ездит она. Болеет. Но выздоровеет.
-Откуда ты знаешь?
-Чувствую, хоть и не хотела бы.
-А мне что делать?
-Тебе? Выплывать из своего горя, и детьми заниматься. Дом совсем запустил? Сидишь перед огнем в унынии? Не отшатывайся в ужасе, - горько усмехнулась Донка, - сколько прошу у Господа забрать мой дар, так нет...вижу, с годами все яснее вижу. И нет мне избавления...
Сергею вдруг стало ужасно жаль эту красивую, совершенно несчастную женщину, которая не могла найти своего места ни в монастыре, ни за его пределами. Вот и сейчас, напоив его чаем на смородиновом листе, перекрестив и передав детям немудреные подарки да мед, Донка вернулась к молитве, оборонив:
-Когда через год с невестой соберешься приехать, не тяни до холодов, тут забот будет невпроворот.
Сергей только головой мотнул - с невестой, надо же! Но совета послушал и пошел ва-банк - вызвал из села свою няню, Прасковью Федоровну. Когда пожилая, но весьма еще проворная и здоровая женщина, вошла в дом и дети кинулись к ней в объятья, сердце графа как будто перестали сжимать тиски. Сергей вновь задышал полной грудью, наблюдая, как няня твердой рукой проверяет счетные книги, перебирает сундуки, устраивает ревизию на кухне, а главное - не отходит от детей. За несколько месяцев старушка навела идеальный порядок, и за семейным обедом постановила:
-Пора, милый мой, выезжать в свет.
-Не хочу, - воспротивился граф, - что я не видел в том свете?
-Ничего не видел, - отрубила та, - ты когда в последний раз с людьми разговаривал? Этот твой Бартыш не в счет.
Сашу домоправительница недолюбливала за его род занятий:
-Что это за дело для мужика, копаться в мусоре да шпионить за женами? - возмущалась она, но после того как увидела, как сыщик возится с детьми Сергея, ставит с ними домашние спектакли, изучает химию, немного оттаяла. Саша же целовал ей руки, называл прекраснейшей из женщин и сетовал, что не может найти женщину хотя бы вполовину похожую на Прасковью Федоровну. Постепенно, отношения между ними наладились, и степенная няня даже стала раз в неделю навещать Сашину мать, к вящему удовольствию обеих. Несмотря на разницу в положении и образовании, пожилые дамы нашли полное взаимопонимание в главных вопросах - хлеб стали печь уже не тот, суставы ломит нестерпимо, дети хулиганы и задиры, а Сашу и Сергея пора бы женить. И, надо сказать, к цели своей они шли упрямо:
-Прихожу домой, а у меня в гостиной сидят доченьки на выданье. Напомни, когда это я стал завидным женихом? - с ужасом вопрошал Бартыш.
-Ты им и не стал, - усмехался Роденский, раскуривая трубку, - просто они не знают о твоем жутком характере.
-Спасибо, друг, всегда знал, что ты выступаешь на моей стороне!
На самом деле Сергей знал, что Бартыш семью хочет очень. Но ждет любви, той самой, до спазма с горле, и на меньшее размениваться не станет. Саша вдоволь погулял в молодости, был богат, до неприличия удачлив и удивляться его востребованности у женского полу не приходилось. И ему жениться необходимо, в отличие от самого Роденского. Но тонкий стан, рыжие кудри и веселый Олин нрав вдребезги разбили все его планы.