Февраль мокрой ледяной лапой лезет за шиворот. Саттар стоит на пустой автобусной остановке и рассеянно читает новостную ленту: в зоопарке проснулись сурки. Говорят, зимы уже не будет. А весне еще не время. МЧС снова предупреждает. Сыро и холодно. Совсем не по правилам. Он смотрит на часы. Автобус опаздывает. “И здесь порядка нет”, - думает Саттар, “Опять опаздываю. Хотя, я всегда теперь опаздываю.”
С тех пор, как ему повстречалась Марика с Кофейней, ничего в этом мире не идет, как надо. Сколько бы не пытался навести порядок, лучше не становится. Все время что-то случается. Теперь Кофейня опять дрейфует: маяк, самолеты, козы, дети. Только вымел чешую с перьями вперемежку, оттер полы от рыбного запаха, как глядишь - а на пороге уже лужа метра два шириной.Салфетки кончились. И пледы все мокрые. Просушил, убрал, заказал новые. Заглянул в холодильник - он битком козьим молоком набит. На стойке - ржаные крошки. И ведь системы никакой: никогда не знаешь, где окажешься, никаких тебе табелей, бланков и учета. Сколько не пытался - не работает. Хаос. “Блин, ведь жил же иначе. И нормально, между прочим, жил. Че началось-то, а?”
Покачиваясь, пустой автобус с нелепой рекламой какого-то туроператора на боку, наконец подполз к остановке. Из открытых дверей пахнуло теплом и сухостью. В размышлениях, Саттар машинально вскочил на подножку. Двери с лязгом закрылись за спиной. Стало тепло и сухо. Тут же запотели очки. “Вот же ж черт!” - он снял их, начал протирать, попутно примащиваясь на ближайшее сиденье. Но сиденья под ним не оказалось. Вместо скользкой упругости дермантина он упал на что-то мягкое. “Так” - подумал он. Водрузил обратно очки и…
Не было никакого автобуса. Вместо него, куда ни глянь, простирался песок. Над головой - вечереющее небо, розовые облака в закатном свете, на горизонте блестит. Вода? Пляж? Но вокруг никаких запахов и звуков, привычных побережью. Будто весь этот мир вывернули наизнанку, простерилизовали, тщательно прокипятили и его, Саттара, поместили в этот идеал. Как с картинки рекламного буклета. Не хватает только подписи: “Сделай паузу в серых буднях”. И сам он - такой же, под стать миру: никакого пальто, шарфа, свитера. Футболка, джинсы и легкие кеды. “Это чего опять, а? Я, конечно, хотел в отпуск. Но чтобы вот так сразу…” - он откинулся на спину, стал смотреть в небо. Тепло разморило, вставать не хотелось, “Ну и ладно, пусть так и будет. В конце концов, я заслужил отдых”. В наблюдении за облаками он потерял счет времени. Тишина вокруг была полной, звенящей, абсолютной, и, наконец, это начало напрягать. “Надо всё-таки выяснить, где я хоть оказался-то”, лениво подумал Саттар и встал.
Он пошел к той узкой полоске, что блестела впереди. Идеальный песок вел себя идеально: он не засыпался в кеды, не разъезжался под ногами, а наоборот пружинил при ходьбе, будто резиновый коврик. Было тепло, но не жарко, идти удобно и легко. Но вот что странно: казалось, до пляжа всего несколько сот метров, однако сколько бы не шел Саттар, на горизонте всё так же поблескивала вода, в небе плыли все те же предзакатные облака. Времени, расстояния, словно бы не существовало вовсе. Так же, как и осязания, и звуков. И сам он от этого долгого пути не уставал. Не вспотел даже. “Эй, ну это уже перебор! Пусть все-таки хоть что-нибудь будет”, с раздражением произнес он. И тут же услышал звук, первый за все это время. Странный это был звук: словно кто-то настраивал старый радиоприемник. Он даже не успел как следует удивиться, как налетел на…
“Эй, осторожно! Под ноги смотри. Носятся, от дел отвлекают” - прямо перед ним на песке сидел человек: лысый старик с длинной, окладистой бородой, в стеганом цветастом халате и со стареньким радио в руках. “Прямо Хоттабыч”, окрестил его мысленно Саттар. Старик пристально вслушивался в шуршание приемника и сосредоточенно крутил верньеры.
“...Символике песка в мировой культуре рассматривается традиционная трактовка символа песка, а так же пустыни как связанного с ним символа времени и пространства.” - вещал по радио нудный профессорский голос, - “Анализируются особенности реализации символа песка в текстах Библии, также пустыни как связанного с ним символа и пространства. Во второй главе “Символика песка” в романе писателя Абе “Женщина в песках” исследуются особенности реализации символа песка, а именно: как символа времени, социума, внутреннего одиночества личности…” - волна зашипела.
“Кто такой, этот Абе?”, - спросил Саттар. “Откуда я знаю,” - раздраженно ответил старик, и только тут обратил внимание на парня. Впрочем, зрелище не вызвало в нем интереса, и он продолжил своё занятие: ловить шипящую волну приемника. Радио скрежетало, щелкало, плевалось обрывками фраз. Частота не ловилась. Старик вздохнул и снова посмотрел на Саттара. “Фонишь” - констатировал он, “Всё суетишься, бесишься. Всё какого-то покоя хочешь. А вот он, покой, тут и есть. И всё одно ведь фонишь. Нет в тебе ясности, Саттар”.
“Ты меня знаешь?” - опешил тот, - “Откуда?” “В новостях передавали”, съязвил Хоттабыч, “Я, мил человек, много чего знаю. Давно живу”, и стал снова вслушиваться в шипение динамиков. Потом опять обратился к Саттару, - “Нет, не будет мне лова, пока ты тут”. Старик отставил радио и указал на песок, - ”Садись уж. В ногах правды нет”. Саттар сел. Сидели молча. Шипело и свистело радио. Надоело молчать: “Дед, я хоть где оказался-то, а?” Тот посмотрел на парня с интересом: ”Ты там, где хотел оказаться. Тебе же всё идеал подавай. Не устраивает тебя всё. Вот тебе - идеал. Здесь всегда и всё в порядке. Чего захочешь, то и будет. Предсказуемо и спокойно. Ты ведь так хотел, да?”
“Ну, вообще - да”, замешкался Саттар. “Только как-то это всё... Стерильно слишком”. “Стерильно ему”, проворчал Хоттабыч -, “Ну, закажи помойку какую. Будет, чем заняться, источник энтропии”, и снова замолчал. Саттару почему-то стало неловко. Он хотел было спросить еще что-то, но вопрос никак не формулировался. Время загустилось окончательно и теперь текло мучительно медленно. Молчание затянулось. Ситуацию спасло все то же радио: “... Данное понятие введено было впервые в рамках термодинамики как функция состояния термодинамической системы. Энтропия определяет меру необратимого рассеивания энергии или бесполезности энергии, потому что не всю энергию системы можно использовать для превращения в какую-нибудь полезную работу...”
“В работу?” - то ли вслух, то ли про себя произнес Саттар, “Дед, а тут действительно всё появится, что не пожелаю?” “Ну, ясно дело - всё. Главное, чтоб желание искренним было. А ты знаешь, чего на самом деле хочешь?” - в глазах Хоттабыча затеплился снова огонек интереса. “Вот прямо сейчас я хочу кофе” - уверенно произнес парень, - “Не успел с утра”. “Ну, так наливай да пей. И меня угости, между прочим” - с улыбкой произнес старик. И Саттар тут же нащупал под рукой что-то холодное и металлическое. Справа от него прямо из песка торчал колпачок термоса. Выкопать его не составило труда. “А во что наливать-то?” “Разве не видишь?”, прямо в руке Хоттабыча появилась пиала. Саттар встряхнул термос, налил собеседнику, потом себе прямо в колпачок.
Кофе был холодным, легким и освежающим, и в то же время бодрящим, а на языке оставлял сладковато-горькое послевкусие фруктов. И прямо с первым его глотком вокруг Саттара зашелестел песком ветер, прокричала какая-то птица. Он ощутил колючий песок между пальцами, услышал шум прибоя неподалеку, в небе стала стремительно проступать чернильная синева надвигающейся ночи. “Отличный кофе. То, что надо, давно такого не пил. Ты молодец”, сказал старик и сделал еще глоток, - “А чего ты хочешь теперь, Саттар?” Но он смотрел, как завороженный на густеющую темноту неба, где начали проступать первые звезды. “Я хочу… Я хочу…”, думал Саттар, - “Да ни черта я не знаю, чего хочу. Хочу порядка, стабильности. Вот она - стабильность. Порядок. Все песчинки на своем месте. Энтропия. Как там? “Не всю энергию системы можно использовать для превращения в какую-нибудь полезную работу”? Да. Не всю. Но и такой, стерильный и правильный мир, как этот, мне больше не нужен. Пусть будет много разговоров, споров, шума, пятен и кофе. Кофе и правда получился огонь. Пусть всё это будет. Это лучше”.
Похоже, он произнес последние слова вслух, потому, что из радио донеслись восточные завывания дудука и шипящий голос произнес нараспев: “Во вселенной больше звезд, чем песчинок на всех пляжах земли”. И в эту же минуту Саттар увидел падающую звезду. Он взглянул в свою чашку, успел подумать: “Хочу напоить хранителей этим кофе. Пусть будут все”. Допил глоток.
А когда опустил руки, увидел, что кромка прибоя - вот она, совсем рядом. Увидел покосившийся лодочный сарай со знакомыми огоньками гирлянды над входом. И из кофейни выходят Хранители. Кошь потягивается у входа, её с ног сбивает Тиль, Санти вытаскивает груду кресел, Юльхен и Яся - с пледами наперевес. Из окна над дверью Люци орёт: “Народ, сколько чашек тащить?” Выходит Марика, пританцовывая идет по песку, ведет за руку Тамерлана. Тот вырывается: “Папа!”, бежит и роняет Саттара на песок. Марика подходит, смотрит на них сверху вниз, произносит весело: “Прикольная же история вышла, а?” Садится рядом. Саттар перехватывает Тамерлана на колени, поднимается: ”Ага”, добавляет, -“Знаешь, круто все-таки, что вы все со мной случаетесь”, и добавляет, подумав, “Но завтра все-рано надо устроить инвентаризацию”.