– Николай Максимович, добрый день! Вы занимаетесь развитием балетных школ в России. В 2016 году заработал первый балетный класс Академии русского балета имени Вагановой во Владивостоке, а как сейчас проходит обучение? Под Вашим патронажем?
– Я был первый, кто это организовал, кто все это создал по поручению Владимира Владимировича Путина. В начале этого года он очень высоко оценил мой вклад на одном из совещаний, на котором я не присутствовал, что мне было особенно приятно, что он меня привел в пример. Он сказал, что он потрясен результатами моей работы. Это для меня была наивысшая похвала, потому что мне казалось, что глава государства не может знать о таких вещах. Я с ним неоднократно общался по этому поводу, конкретно, когда во Владивостоке создавалось, но я не знал, что он знает какие-то тонкости, потом узнавал вот.
Сейчас все это передано под патронаж Московской академии хореографии, моего учебного заведения, которое я когда-то оканчивал, моей родной школы. Они патронируют это, а мы патронируем теперь такой проект, как «Талантливые люди», который должен повышать квалификацию наших коллег по всей стране.
– А какие еще регионы России станут балетными центрами?
– Владивосток, Кемерово, Калининград и в Крыму – в Севастополе. Четыре центра такие организованы. В это вкладываются какие-то гигантские средства, потому что это будут очень большие, очень масштабные центры. Там будут школы не только балета и музыки, но и художественные школы, со временем они будут разрастаться.
– В наши балетные училища еще с советских времен стремятся попасть зарубежные студенты. А как сейчас налажены отношения с зарубежными балетными вузами?
– Мы берем только тех студентов, во-первых, которые подходят нам по квалификации. А, во-вторых, мы очень ограничены, чтобы принимать их в огромном количестве. Потому что классы нельзя раздувать до невозможности. Они не хотят делать отдельно классы для иностранных студентов, они хотят учиться среди русских, а это очень сложно из-за количества классов.
И второй момент - несмотря на то, что у нас гигантское общежитие, оно тоже имеет предел. Я сделал все, чтобы дети жили по два человека, ну, если очень большая комната, то по три. А когда я пришел на этот пост, по 8 человек жили в комнате, я такое не приемлю, я считаю, это ненормально. Человек должен развиваться в нормальном быту, потому мы берем их ограниченное количество - не более 50-60 человек в год.
– Я знаю, что в Академию имени Вагановой больше приезжают учиться не китайцы, а японцы и корейцы. С чем это связано?
– Как-то у них очень развита эта инфраструктура. В Китае, в отличие от Японии, есть государственное образование. В Японии его нет. В Японии есть при токийском национальном балете всего 12 бесплатных мест – 12! А в Китае, в одном из крупнейших городов, я знаю, есть школа, да, она, как город построена, там только в первый класс принимается 2 тысячи студентов.
Мы больше всех в Европе и мире принимаем, я Китай не беру, - 60 студентов. А они в одном из городов - только 2 тысячи! Вы понимаете? Потому Японии — это надо.
Дальше, в Корее у них до определённого возраста — это платное образование. Только после определённого возраста и после определённых успехов оно становится бесплатным. Потому родители, которые хотят вложить в это деньги, уже имеют средства - они хотят это сделать конкретно в России, я с ними согласен здесь.
Вообще, если кто-то хочет танцевать в классическом балете, есть только три школы в мире, я говорил это уже много раз – это в Петербурге, Москве и Париже. Всё! Все остальное — это очень хорошо, но вот эти три школы — это старейшие школы в мире со своими традициями, плюсами и минусами и так далее, но это главные центры классического балета. Для меня всегда было только так!
– В Китае ставят не только мировую классику, но национальный балет…
– Это просто их классика, их легенды, их мифология и история, и такие спектакли, у них их очень много. Они всё время называются «Принцесса - Золотая рыбка», или какие-то там есть еще, например, «Принц – Соловей». У них много этого всего, и это очень интересно, красиво, потому что и музыка китайских авторов, и хореография. Потому что с 50-х, даже раньше! Даже с конца 40-х годов, когда еще был Мао Дзедун, еще при Сталине, огромное количество сил было послано туда из Москвы и Петербурга.
Мой педагог рассказал, они первые, Николай Фадеечев и Майя Плисецкая, первые танцевали там «Лебединое озеро», не помню в каком городе, по-моему, в Пекине. Люди там сидели на полу и говорили. Они не аплодировали, они не знали, что такое аплодировать, они могли разговаривать. В общем, это была «дикая» страна, не было таких гигантских театров. Это все насадил там Советский Союз, он привил эту культуру.
А потом они, наши педагоги и балетмейстеры, там десятилетиями работали, потом это всё разрослось там.
– Ваш преподаватель по классическому танцу Петр Антонович Пестов был довольно жёстким преподавателем. Потом за эту жёсткость Вы его не раз впоследствии благодарили.
– Это как раз мой последний педагог - Петр Антонович Пестов. У меня, к сожалению, были все очень жёсткие педагоги, у меня не было добряков никогда, так скажем. Я благодарил их за жёсткость, потому что во мне они воспитали трудолюбие, бережное отношение к этой профессии.
Что в жизни достиг, я достиг благодаря тому, что они в меня вбили! И это искусство не может быть по-другому - ни классический балет, ни большой спорт без серьезных методов давления. Почему давления? Ребенок должен преодолеть свои возможности в какой-то момент для того, чтобы эта планка поднималась каждый раз. Чтобы научиться выносливости, чтобы научиться концентрации, это очень непросто, и здесь, к сожалению, сюсюканье не работает.
Просто каждый человек своеобразно своей жёсткости может так сказать шёпотом, что ток пройдет по организму, а кто-то крикнет, это зависит от характера преподавателя. У меня были очень жёсткие педагоги, очень жёсткие в театре. Я им очень благодарен за ту жёсткость, потому что это и была любовь.
Я всегда объясняю, что в балете «кнут» — это и есть «пряник». Когда на вас не обращают внимание, вы вне конкуренции: всё, на вас никто не ставит! А если есть «кнут», то на вас поставили и с вами занимаются.
– И Вы считаете, что в этом стержне, в этой жёсткости и есть успех русской балетной школы?
– Не только, ещё в методике, в том, что здесь балет преподаётся столько, сколько в Англии поливается и стрижётся газон. Мы существуем дольше, чем США как государство – русская школа балета. Что здесь говорить.