Поскольку ксендз Ян Качковский болел тем же, что и мой муж, он стал мне в последнее время ближе со своими словами. Хотя он не жил так, как мы, семейной жизнью, он боролся немного иначе, чем мы, с болезнью, но я уверена, что он знал, что такое глиома, и поэтому ему есть что мне рассказать. Его содержание часто попадает в точку, где я сейчас нахожусь.
Паутина. Духота. Тишина. Почему? Опять обычные вирусы. Звучит невинно, но на этот раз они дали нам хорошую работу. Они еще не закончились, но появилось небольшое окно времени, чтобы я мог хотя бы начать наверстывать упущенное. Переводы, покупки, сон. Серые ежедневные действия. Я решила, что они могут подождать. Я пришла сюда. Для тебя и для себя. Снять паутину, проветрить и дать слово, которое, надеюсь, будет иметь живительную силу.
Наши” бомбовые " дни
Лихорадка тянулась почти две недели. Снегири стекают наружу и внутрь. Кашляет тревожно. Боль в горле, мешающая еде. Боли тут и там. Проблемы с глотанием. А в голове, тянувшейся со времени постановки диагноза рака у МНМ (моего необычного мужа), вопрос: „почему мы этого рая не хотели?”.
В последнее время у меня нарисовалась какая-то картина. Картина земной жизни, в которой мы живем среди бомб. Их вокруг полно. Когда у нас все хорошо, бомб не видно, но они все еще есть. Одно движение. Одна секунда. Одно решение. Один недостаток концентрации. Одно не зависящее от нас событие. И наша жизнь переворачивается с ног на голову. Иногда после такого взрыва начинает происходить почти сразу хорошо. Мы обращаемся. Мы сильнее. И иногда это начало пустыни, и для эффекта нужно подождать дольше. Возможно, до земной смерти.
Пустыня звучит мягко для меня. Мы ездим туда на экскурсии. На самом деле это жестокая реальность, особенно когда она продлевается без нашего согласия. Ни воды, ни тепла, ни шагов, ни сил ... борьба, чтобы избежать очередных взрывов. Прием лекарств, похлопывание, отворачивание, отфлегмирование. Борьба за то, чтобы он проглотил хоть немного, подсоединение капельниц. Чтобы не обезвоживать, чтобы предотвратить удушье, пролежни, пневмонию. Чтобы вылечить, хотя бы от вирусов. Тяжелая работа, как резюмировал врач, который приезжает к нам. Так было и с МНМ.
Во время заражения МНМ нужно выделять дополнительное время и энергию, на которые ежедневно приходится дефицит. Это должно быть сделано между предотвращением инфекционных вспышек других домашних животных, то есть моих мальчиков. Всего шесть январских дней в детском саду первенца и дальнейшее пребывание дома пусть скажут сами за себя. Это тоже нужно делать, несмотря на собственные воспаления, инфекции, слабое состояние.
Бомба за бомбой снова и снова отнимает у меня жизненные, психические, духовные силы…
Фейерверк из бомбы
Я думаю, что делать, чтобы эти взрывы не убивали меня. В конце концов, это великая сила, которую, как бы хорошо использовать, она могла бы способствовать хорошему, а не плохому. Я думаю, и я еще не придумал, как, но у меня есть некоторая интуиция, которая, как я чувствую, может привести меня в правильном направлении.
Петарда. Образ жизни на полной петарде*. Я не читала книгу, а преподобного Иоанна до постановки диагноза МНМ не очень любила читать или слушать. Поскольку он болел тем же, что и МНМ, он стал мне в последнее время ближе со своими словами. Хотя он не жил так, как мы, семейной жизнью, он боролся немного иначе, чем мы, с болезнью, но я уверена, что он знал, что такое глиома, и поэтому ему есть что мне рассказать. Его содержание часто попадает в точку, где я сейчас нахожусь.
Петарда, минуя грохот, пугающий животных, дарит радость, краски, свет. Звучит звук бомбы, и все же используемая должным образом не наносит вреда. Она должна улыбаться. Не знаю, какой Пуэнте содержали в конце упомянутой книги авторы, но жизнь на полной петарде ассоциируется у меня с жизнью во всей красе в призвании. С силой, силой, счастьем, радостью. Это не значит, что всегда легко, приятно и приятно. Если только с пути призвания мы не отклоняемся и идем, сидя Богу на коленях, то, несмотря на отсутствие уюта, который этот мир настойчиво предлагает нам, мы можем быть счастливы. Даже служа кому-то остатком своих сил, потому что счастье не зависит от улыбки. Я верю в такое счастье.
Едва вот это да. Но раз я пишу, это первый признак весеннего ветра. На блоге. И здесь, в моем сердце. Так было в течение часа дня, когда вход возникал. Напоминание о том, что весна существует. Затем холод снова пришел. Он начал хрен (на ум приходит менее цензурное слово). Вместо здоровья это снова болезнь. Записываю и отпускаю с приклеенным ко мне последним. Я стараюсь заботиться, а не беспокоиться о том, на что я не влияю. Это различие помогает мне много, но его не всегда легко применять. Особенно когда даже на заботу не хватает сил. И без MNM, который помог бы отличить одно от другого.
Я не могу превратить бомбу в петарду. Но я знаю, кто может это сделать, хотя мне не нравится процесс, в котором это происходит. Молитвой последних дней моих являются слова: "как же это произойдет?"* * , которые пришли по еженедельной почте.
Как может быть, что из этого тяготения жизни, ослабленного очередными взрывами бомб, ты сделаешь жизнь полной жизни, Боже? В мире, любви, счастье ... Я доверяю (вопреки разуму и тому, что вижу), что это то, что вы хотите для меня. Я доверяю (вместе с братом Марком из Тайзе), что это тоже молитва.
* ксендз Ян Качковский, Петр жилка, " жизнь на полной петарде”
** „Бог. Тишина. Простота " - брат Марек из Тайзе в беседе с Петром жилкой, стр. 266-267:
"В последнее время меня часто сопровождает вопрос, который Мария задала Ангелу, когда узнала, что она должна быть Матерью Сына Божьего:" как же это произойдет?” (ЛК 1,34). Я не знаю, как Бог справится с громадой страданий, которые я осознал, сопровождая мальчиков из Судана, я не знаю, как Бог справится с огромностью зла, которое постигло их и которое ежедневно постигало людей на земле. Я не знаю. Поэтому я спрашиваю его, как это произойдет, что обещанный мир воцарится на земле? И я надеюсь, что это тоже молитва. В такие трудные моменты важно, что в молитве мы можем опираться не только на собственную веру, но и на веру Церкви. (...) Доверие к вере, Церкви, сообщества, и не только на моей собственной, часто маленького, несовершенного, ограниченной и уязвимой на самые разные сомнения и потрясения, помогает пережить кризисы. Мне не нужно быть кем-то совершенным, великим героем, мне не нужно понимать все до конца. В Царство Божье мы идем вместе, а не в одиночестве. И это очень хорошая новость.„
