День 7 ноября - красный день календаря... Звонкими голосами декламировали мы на импровизированных школьных сценах в советские годы стихи. И только сейчас, под старость, узнаем правду. В том числе и о событиях далеких лет в нынешнем центре Москвы.
* * *
Упоминания о Калитниковском храме и кладбище в хронике российской жизни крайне редки и незначительны.
«А были события и весьма значительные, трагические, но прикрытые завесой строгой секретности. Так в 1918 году на территории кладбища по ночам проводились массовые расстрелы «контрреволюционного элемента».
По воспоминаниям старой москвички, «во время террора 1918 года был взят в ЧК и пропал без вести один из членов известной семьи Найденовых. Потом семье сообщили, что он, вероятно, в числе прочих казненных расстрелян на Калитниковском кладбище.
Благодаря сохранившимся старым связям удалось получить пропуск на кладбище, чтобы забрать погибшего родственника для захоронения. Перевернув несколько сотен трупов в поисках «своего», они, наконец, не выдержали этого страшного зрелища, и ушли, так и не обретя убиенного. Изученные ими трупы составляли малую часть огромной кучи погубленных людей…».
По свидетельству местных жителей, при оцеплении кладбища посетителей или просто случайных прохожих за ограду уже не выпускали и расстреливали «за компанию», как нежелательных свидетелей террора.
Подобное повторилось и в годы репрессий, страшные 30-е годы уже прошлого столетия. На этот раз большевистская власть в огромных могилах закапывала здесь «врагов народа». По преданию все массовые захоронения проводились по ночам, в овраге, пересекающем кладбище. Сейчас овраг почти не заметен и представляет собой едва заметную ложбинку, густо усеянную крестами и памятниками позднейших захоронений.
Источник
Одна из сторожих, живших неподалеку от кладбища, рассказывала мне ужасающие истории из времен ее довоенного детства. Она и все жители соседних с кладбищем домов видели из окон, как во рвы вокруг кладбища чекисты свозили огромное количество мертвых голых мужских и женских тел.
Подъезжала хлебная, обитая изнутри оцинкованным железом машина, выходило двое чекистов в кожаных черных фартуках и перчатках и специальными крючьями, чтобы не замараться, зацепляли трупы и стаскивали их в ямы. Местные могильщики присыпали трупы землей. Иногда в день приезжало пять-шесть хлебных машин-труповозок. "И всё молодые и такие гожие тела были, особенно женщины – одни красотки, – рассказывала старушка. – Лет пятнадцать возили их, почти до сорокового года, тышши тут лежат. У нас несколько поколений жильцов под эту трупарню выросло".
От этих рассказов делалось как-то не по себе. По-видимому, на Калитниковское кладбище свозили перебитую московскую элиту. Здесь ОГПУ и НКВД устроили один из своих массовых могильников. Я хорошо знал эту старушку, много с ней говорил, она не была способна врать. Выждав минуту, когда никого не было, я спросил старика-настоятеля, бывшего обновленца, правда ли, что сюда свозили тела расстрелянных с Лубянки.
На мой вопрос он оглянулся, нехорошо матерно в алтаре выругался и сказал: "Я здесь с тридцать восьмого года служу, сам видел, – и добавил шепотом: – Тогда каждого так можно было – слово скажешь и конец, тут их целый город закопан". Потом, в годы перестройки, в коротичевском "Огоньке" была статья, где описывались эти массовые захоронения лубянских палачей и сообщалось о том, что теперь в этих местах поставлен памятный крест над братской могилой.