Сушилка в центре города - это было, конечно, любопытно. Но нужно было что-то решать с парком, в который мечталось попасть. С одной стороны - вроде как и недалеко ушёл, а с другой - возвращаться не хотелось, там я уже всё видел.
На помощь пришёл, как обычно, гугль с картами (сразу-то не судьба была посмотреть, память надёжнее, ага). По счастью, карты сообщали, что если двигаться дальше - то можно будет оказаться в другом парке, поменьше и попроще. Ну так я и не турист, так что пусть будет Лумбини парк. С тем и пошёл, тем более что к Будде он ближе первоначального плана.
Да, кстати о Будде. Я отнюдь не тянулся к нирване. Озеро меня заинтересовало ещё накануне, поскольку в нём просматривался эпических размеров памятник какому-то господину, на предмет которого я и спросил Правина, пока мы ехали в машине к Чарминару.
- А это что за изваяние?
- Это Гаутама Будда.
- Старый?
- Вечный.
Лаконизм Правина иногда раздражал, но я был настойчив.
- Я имею в виду памятник, про Будду я знаю.
Правин пропустил мимо ушей мой пассаж о знании про Будду, снизошёл к делам земным и рассказал мне, как Будда оказался в центре водохранилища.
Как ни странно, статуя оказалась вполне себе новоделом, который начали ваять в восьмидесятых из цельного куска гранита. Для понимания масштаба - высота его 18 метров, а весит что-то около четырёхсот тонн. Ваяли, как я понял, где-то на берегу. Потом погрузили на баржу и потащили на заранее подготовленный постамент в виде лотоса, но что-то пошло не так и Будда вместе с баржей благополучно отправился на дно, захватив с собой полтора десятка человек. Там он пролежал несколько лет, гранит приобрёл необходимую патину, его извлекли и водрузили в первой половине девяностых. Такая вот судьба у памятника. Впрочем, не думаю, что эти события сколь-нибудь потревожили первоисточник.
Но подойти поближе мне ещё предстояло, а пока нужно было пропечься на набережной, уставленной пальмами в горшках. И не только пальмами. Не знаю уж, что побудило хозяина башмаков оставить их там, но почерпнутые от Правина знания позволяют предположить, что стоять они там будут до конца веков - их, или набережной, несмотря на обилие босых бродяг.
Башмаки были явно не летние, так что не исключена вероятность, что кто-то пришёл с севера, осмотрелся, просветился и избавился от лишнего. Гуляя по Индии можно предположить всё, что угодно и не факт, что это окажется нелепицей :)
Набережная была горячая и длинная, а лицезрение береговой линии, которой на фотографиях не видно, радости не доставляло. По сути, берег как таковой не просматривался, погребённый под мощным слоем прибитого к нему мусора всевозможного происхождения, сквозь который пробивалась растительность и в котором кишела жизнь. В подробности жизни всматриваться не хотелось.
Тем более сильным получился диссонанс между берегом и расположенным на следующем полуострове мемориальным ансамблем, венчавшимся памятником человеку совершенно удивительной судьбы и впечатляющих свершений.
Как следует из мемориальной доски, памятник воздвигнут в 94-м году по поводу столетия выступления виновника торжества на Всемирном Парламенте религий в Чикаго. Такое сочетание понятий применительно к человеку в чалме, да ещё и в конце девятнадцатого века - не могло не возбудить любопытство. Особенно когда сверху золотыми буквами обозначено "Хайдарабадский Орден Рамакришны".
Не вдаваясь в детали - родившись в Калькутте, юноша сразу взял быка за рога и плотно подвизался в религии, философии и искусстве. К восемнадцати годам сменил несколько учебных заведений, а затем повстречался с неким Шри Рамакришной, в индуизме личностью и вовсе глобального масштаба. Стал, как водится, его учеником и всё завертелось.
Таким образом, к тридцати годам он был странствующим монахом, изрядно просветлённым, соотвественно - без какого-либо намёка на имущество и материальное благополучие. Что не помешало ему произвести фурор в Чикаго, после которого и началось шествие индуизма по остальному миру. Так что, в какой-то степени, наблюдаемые нами последователи индуизма в разных его формах что в России, что в Европе, что в Америке - являются плодом его усилий. К этому всему можно по-разному относиться, но то, что личностью он был выдающейся - неоспоримый факт.
На этом фоне притаившийся неподалеку танк Паттон, установленный по поводу четырнадцатидневной войны с Пакистаном, за годы соседства тоже, судя по всему, просветился. По достижении четвертой цели окончательно познал и принял вид отрешённый и мудрый. В отличие от суетных тридцатьчетвёрок, до сих пор задорно тычущих в небо стволами.
В общем, по погружении в окружающую атмосферу - выбор местными дервишами мест для отдыха перестал удивлять. Следующий втретившийся персонаж даже не утруждал себя покрывалами и наблюдательный зритель мог бы предположить связь между ним и башмаками у пальмы. Но это, конечно вряд ли, потому что расстояние всё же было приличным.
Так что я почтительно обогнул спящего и поспешил укрыться в тени деревьев, покрывавших территорию хайдарабадского яхт-клуба, за ворота которого меня предсказуемо не пустили. Впрочем, это не помешало восхититься конструкциями брошенных на берегу лодок, явно указывавших на то, что если уж со штормами на озере бороться не приходится - то с массивной конструкцией всегда можно помериться силушкой богатырской. Не знаю, зачем строить такие лодки на городском озере, когда средняя комплекция морехода позволяет скрываться за бортом. Можно предположить, что это некая разновидность тренажера для похудения, но в целом не создаётся впечатления, что индийцам они так уж необходимы. Загадочная конструкция, в общем.
