Ракета меняла курс через каждые пять секунд. Она внезапно ныряла вертикально вниз, затем выворачивала вверх и вправо, неслась, назад и вновь вправо и вниз. С двумя своими сестрами она уже потеряла связь – одна достигла своей цели, другую сбили, несмотря на их тактику смену направления по случайной комбинации. Эта, оставшаяся, смогла миновать уже двенадцать зенитных залпов. Противоракеты просто не дотягивались до нее, самоуничтожались по выработке топлива, так как просчитать, куда он будет лететь, ускоряясь или сбавляя скорость, было практически невозможно.
Она неслась по ломаной траектории к своей цели, соотнося запасы топлива с возможными траекториями, изредка связываясь кодированным сигналом с уцелевшими беспилотными стелсами, которые над самой землей летели к одним им ведомым целям. Один уже достиг своей, сея панику боящихся его активировать жителей одного из промышленных центров. Беспилотник требовал мифический код на отключение, оказывая психологическое давление строго по заложенной программе. Затем, через положенных два часа, он взорвется, нанеся повреждения Берлинской атомной станции. Как заложено в программе.
Ракету взяли в «клещи» - три противоракеты давили с фронта, с тыла нагоняли четверо истребителей-перехватчиков. Оценив цели, ракета сделала выбор и развернулась на немыслимой скорости к самолетам. Она неслась на тех, кто под вопли в эфире Центра ПВО жал гашетки и пытался развернуться, уйти из зоны поражения, уже зная, что это бесполезно. Ракета видела, как перехватчики слаженно, «ромашкой», словно на авиа-шоу, расходятся в стороны, видела идущие ей на встречу восемь ракет «воздух-воздух», и выполнила свою программу. Устремившись вниз, она выждала, когда до одной из противоракет останется сто метров, и активировалась. Став жадным пламенем, слизнув с поверхности все в радиусе нескольких километров и достав тех четырех пилотов, которые загоняли ее, а теперь стали лишь частицей энергии, убивающей все вокруг.
А где-то высоко, так и не замеченные из-за хорошо спланированной атомной массакры, все дальше друг от друга разлетались в восходящих потоках планеры. Молча, не обмениваясь сигналами, они неслись сквозь облака, действуя все по той же страшной программе, пока внизу их смертоносные собратья заливали атомным огнем то, что осталось от Мира. Когда датчики планеров зафиксировали забортное давление с заданными параметрами, началась завершающая стадия этой мести. Которая уже была не нужна, так как оставшиеся представители Человечества не сумели сохранить то, что осталось после событий, вызвавших месть. С тихими хлопками пиропатроны взорвали обшивку планеров, которая вместе с осколками колб устремилась вниз. И могучие ветры понесли в себе жизнь, которая для всех станет Смертью.
Ветры несли в себе штамм, окутывая им, словно саваном, Землю, над морем и горами, над городами, некоторые из которых уже исчезли, оставив вместо себя расплавленные язвы. Тридцать четыре часа. Вот сколько нужно этой смерти, что бы она по плану настала везде.
Ветры несли смерть над еще ничего не знающими людьми. Кто-то из них прятался в бомбоубежищах, кто-то в поле смотрел вслед промелькнувшему невысоко над землей стремительному силуэту, кто-то пускал себе пулю в висок, кто-то гнал по шоссе из города неизвестно на что надеясь, кто-то страшно матерясь принимал роды в темной больнице, невзирая на вой сирен, кто-то видел сны о детстве вперемешку с кошмарами, кто-то делал первый глоток из помятого пластикового стаканчика, кто-то в море смотрел, как за горизонтом над родным портом светится небо, кто-то старческими незрячими глазами беспомощно всматривался в окно фермерского домика, ощущая лишь накатывающий издалека горячий ветер и тяжелый, страшный запах гари.
***
Руслан воткнул карточку в замок, тот щелкнул и высветил на дверной ручке оранжевую надпись “welcome!”. Толкнув дверь, Руслан ввалился в прихожую.
- Вернулся, центурион? – раздался из кухни родной голос.
- Ага! Мам, есть хочу!
Мама рассмеялась и, выйдя из кухни, посмотрела, как Руслан, усевшись прямо на коврик, стягивает с себя роллботы.
- Было бы удивительно, если б ты сказал что-то другое. Чем это таким едким пахнет?
- Правый бот стукнул о бордюр, аккумулятор протек, я на своих двоих прикатил – пробурчал Руслан.
Мама вздохнула и сказала:
- Сам заработаешь, сам починишь. Будешь ответственнее.
- Ма... Ма, я починю, там легко, и аккумуляторы не сильно дорогие.
- Да уж, не дорогие… ладно, кто хоть кого там победил, Робин Гуд?
- Мы их четыре два! – заулыбался Руслан.
- «Мы их»… все ясненько, что ничего не понятненько. Ладно, умывайся иди, у меня уже все накрыто, ты минут на двадцать опоздал.
- Ма… бот…
- Да иди уж, «бот» - мама подошла к Руслану и пригладила растрепанную шевелюру.
Руслан повернулся к ней и увидел… черноту.
Темно. Что-то на лице и во рту. Он неуверенно попытался найти выключатель, ведь он, наверное, спал… в своей комнате… что-то не так…
Руслан потянулся вперед… и коснулся пальцами преграды. Что это? Заживо погребенный?..
Послышался странный чмокающий звук, перед его глазами высветилась и тут же стала угасать надпись, которую он не сразу смог прочитать, лишь потом, когда она почти исчезла, он понял, что она на французском языке и что она означает: «Аварийный сброс».
С Руслана что-то стекало, мутно белое и теплое. Он посмотрел вниз, и увидел через тянущийся от его лица серебристый шланг, загубник которого он с трудом вытолкал языком изо рта, в тусклом красном свете гаснущей надписи дряблое, желтое тело, опутанное бликующими шлангами, которые металлическими шунтами впивались в вены этого старческого тела. Руслан вновь посмотрел вверх, туда, где уже окончательно погасла надпись. Глядя с ужасом в темноту, он разлепил бесцветные губы.
- Мама – еле слышно прошелестел старческий голос – мама, где ты?..
27.04.2003.