-Кажется, у тебя День Рождения в этом году выпадает на выходные?, - спрашивает Гриша.
-Да, а что?
-Да я подумал, не слетать ли нам с тобой в Мюнхен на пару дней, я как раз присмотрел себе одну куртку Дизель там - вещь.
-Ну что ж, неплохо, давай слетаем, - улыбаюсь я и отворачиваюсь от поцелуя, чтобы его губы оказались около моей щеки.
День рождения у меня 29 октября, почти в канун Хэллоуина. В тот год мне исполнялось 24, я только что получила предложение выйти замуж как в моих мечтах, но от нелюбимого мужчины и изо всех сил примеряла на себя роль счастливой невесты.
Утро 29го началось в аэропорту Шереметьево. Кто летал оттуда знают, что на рейсы Аэрофлота собирается одна общая очереди, вне зависимости от места прибывания, поэтому вид примерно 300 людей, выстроившихся в огромную змею, слегка поумерил мой радостный настрой.
-Что происходит?
-Не знаю, пойду спрошу, - Гриша удалился, оставив меня с чемоданом поодаль очереди, потому что в то, что нам в её конец, я верить отказывалась.
-Ну что там?
-У них сломалась регистрация, но они сказали, что если до рейса 45 минут, будут вызывать без очереди.
-Прекрасно, - закатила глаза я.
И мы действительно простояли 2 часа, пока нас не вызвали. Регистрацию не починили, и им приходилось выцеплять людей, уже опаздывающих на рейсы.
-Ты куда?, - на бегу по направлению к нашему гейту спрашиваю я, понимая, что Гриша свернул с намеченного курса.
-В "Дьюти Фри".
-С ума сошел? У нас посадка уже заканчивается!
-Надо купить бутылку шампанского.
-Зачем? Мы что, в тундру едем? Это же Европа!
-Так у них в выходные ничего не работает.
-Чтооо?, - ошарашенно воплю я и снова закатываю глаза, - это как??
-Ну такие там порядки.
Я слету хватаю 2 бутылки Асти Мондоро и конфет, и мы мчимся садится в самолет. 3 кресла подряд свободны, я ложусь на 2 и кладу голову Грише на ноги. Фух, мы на месте. Замечаю на соседнем ряду ортодоксальных евреев, которые встали в проход самолета на колени, чтобы помолиться и мешают людям пройти. "Начинается веселье", - думаю я и третий раз за утро закатываю глаза и закрываю их, чтобы не увидеть еще чего-то глазазакатывательного.
После еды в самолете я снова ложусь на Гришу, столик откинут, на нем стоит стаканчик апельсинового сока, который я припасла, чтобы выпить, как проснусь. Я проваливаюсь в сон и просыпаюсь от резкого толчка, сок опрокидывается на мою белую кофту и кожаное сиденье, я оказываюсь в оранжевой луже и вскакиваю. Хорошо, что рядом свободное сухое кресло.
"Дамы и господа, мы находимся в зоне турбулентности. Просим вас пристегнуть ремни, поднять откидные столики, привести кресла в вертикальное положение", - сообщает женский голос, а затем дублирует всё на английском.
Смотрю на евреев - они снова начинают молиться. Над Мюнхеном дует такой ветер, что самолет при посадке буквально бросает над полосой, тут первый раз в жизни начинаю молиться уже я и завидую тем евреям - у них хотя бы есть сборник молитв и есть откуда читать. Гриша сжимает мою руку, и я думаю, что умереть в День Рождения это очень прозаично. Нас швыряет над полосой и наконец самолет ударяется шасси и совершает самую жесткую в моей жизни посадку. У меня слёзы, и я напугана, но рада, что мы на земле. Гриша подвигается ко мне и целует, - "С ещё одним Днём Рождения тебя, котенок".
