Этот поэт и драматург считается «отцом русского театра», его театральные сочинения давно стали учебником для тех, кто ищет себя в драматургии. Своими поэтическими произведениями Сумароков поднял отечественную литературу на новую по тем временам высоту. Он писал стихи, басни, любовную лирику, его поэзия отличается своим внешним разнообразием. Им испробованы все жанры, свойственные поэзии XVIII века: оды (торжественные, духовные, философские, анакреонтические), эпистолы (послания), сатиры, элегии, песни, эпиграммы, мадригалы, эпитафии. В своей стихотворной технике он использовал все существовавшие тогда размеры, делая опыты в области рифмы.
Однако классицизм Сумарокова отличен, например, от классицизма его старшего современника Ломоносова. Сумароков «снижает» классическую поэтику, прибегая к менее «высокой» тематике, привнося в поэзию мотивы личного, бытового порядка.
И, конечно, Сумароков не мог пройти мимо описания красот русской природы, ее основных городов — Москвы и Петербурга. При этом, рассказывая о том же Петербурге, он не просто возносит и восхваляет его величие, а именно опускается до «низких» жанров — личных намеков, почти что сплетен и новостей «по-соседски». Таково, например, «Письмо ко приятелю в Москву» (1774), где поэт рассказывает другу, «где я в Петрополе живу». Тут говорится и о «любезном брате» — о фаворитах Разумовских, одному из которых отошел Аничков дворец, в котором жил в это время Сумароков и который он описывал. Тут возникает и некий сенатор, то ли соученик Сумарокова по кадетскому корпусу, то ли другой чиновник, живущий тоже возле Аничкова моста.
А другую столицу России Сумароков воспевает в «Письме ко князю А.М. Голицыну» (1769), и здесь уже звучат, хотя и не так легко и изящно, пушкинские нотки. Правда при этом, автор отмечает, что Москве еще идти и идти «на самый верх премудрости»:
А ты, Москва! А ты, первопрестольный град,
Жилище благородных чад,
Обширные имущая границы,
Сответствуй благости твоей императрицы,
Развей невежество, как прах бурливый ветр!
Того, на сей земле цветуща паче крина,
Желает мудрая твоя Екатерина,
Того на небеси желает мудрый Петр!
Сожни плоды, его посеянны рукою!
Где нет наук, там нет ни счастья, ни покою.
Не думай ты, что ты сокровище нашла,
И уж на самый верх премудрости взошла!
Не обошел Сумароков своим вниманием и великой Волги, которая вдохновляла, пожалуй, всех русских поэтов без исключения. В своей «Оде» (1760) он называет Волгу «преславна мати многих рек», которая пропадает «в вечности»:
Долины, Волга, потопляя,
Себя в стремлении влечешь,
Брега различны окропляя,
Поспешно к устию течешь.
Ток видит твой в пути премены,
Противности и блага цепь;
Проходишь ты луга зелены,
Проходишь и песчану степь...
В Каспийские валы впадаешь,
Преславна мати многих рек,
И тамо в море пропадаешь, —
Во вечности и наш так век.
Конечно, и к Сумарокову можно было бы предъявить претензию, что уж слишком мало в его наследии «путешественнических» стихов, но такова была его эпоха: стезя странствий еще не приобрела тогда того размаха и популярности среди поэтов, как это произошло намного позже в русской культуре.