После этого "похода" мы несколько дней ничего не делали…ну как "ничего… Каждый день начинался с физзарядки и кросса на 10 километров по аэродрому, занятие по рукопашному бою, стрельба и язык. Без знания языка и здешних обычаев никак нельзя. Какое же было моё удивление, когда на первое занятие в сопровождении все того же капитана особиста, пришел самый настоящий душман! Но как только он начал говорить, я понял, что никакой он не дух, а самый настоящий русский. Вернее не совсем русский. Они называют себя казаками.
- Салам алейкум, шурави, - произнес дух, сняв свою афганку-пакуль и очки с темными стеклами.
- Херрассе! - разом вздохнули две с половиной сотни глоток, с недоумением взирая на вывалившийся на лоб пшеничного цвета чуб и небесного цвета глаза под ним.
- Представляю вам, товарищи курсанты, старшего лейтенанта Семенчука Кирилла Григорьевича. Он будет вашим куратором на время вашего нахождения здесь и преподавателем местных языков, наречий и обычаев. Приступайте, товарищ старший лейтенант, - сказал особист и удалился.
- Здравствуйте, товарищи курсанты, - тихо, но четко произнес старлей.
- Здражелатовастаршлнант! - рявкнули мы, вскакивая.
- Садитесь, товарищи. Урок первый. Никогда не тянитесь перед старшим по званию. Тем самым вы выдаете вражескому снайперу офицера. Если вы не заметили, здесь подавляющее большинство офицеров не носят знаки различия. Урок второй: никогда, даже во сне не расставаться с оружием. И урок третий: кроссов по утрам больше не будет. Вы уже своим появлением в полуобнаженном виде привели душманов в трепет, - по рядам курсантов прошелестел смешок. - А если серьезно, до вас здесь так никто не бегал. И по нашим данным там, - он махнул рукой в сторону холмов, - замечено нездоровое движение. Вы привлекли не нужное внимание.
Он помолчал, опустив голову.
- Ну, а теперь приступим к изучению языка.
К слову сказать, с языками Востока среди курсантов было неплохо. Два года упорного вдалбливания в нас языков тюркской группы возымело свое действие. Семенчук остался доволен.
А через неделю в расположении нежданно-негаданно появился Георгич в сопровождении нескольких бойцов. И в одном из них я с удивлением узнал Гиви.
- Жора, а я думал ты дембельнулся!
Опережая дальнейшие вопросы, Георгич широко улыбнулся и громко сказал:
- Старший сержант Брегвадзе написал рапорт с просьбой о дальнейшей службе и был направлен в Ленинградскую школу. Теперь он будет приглядывать за вами.
- Поздравляю, Жора, от всей души, - сказал я , пожимая Гиви его огромную ладонь.
-Спасибо, Саша. И вам ребята спасибо, - на чистейшем русском языке смущенно произнес Гиви.
Установилось гробовое молчание. Я посмотрел на Георгича.
- Это точно Гиви?
- Э, генацвале, нэ узнал?! - громоподобно прорычал Гиви.
Все весело заржали. Уже вечером после отбоя мы лежали на топчанах, я спросил:
- Жора, как же так получилось с русским языком?
- Тебе спасибо, нашему преподавателю в училище и великим поэтам и писателям, - громко хмыкнул Жора. - И с твоей подачи у меня теперь позывной "Гиви".
А через несколько дней посреди занятий к нам вторглись Георгич и полковник из особого отдела армии.
- Так, парни, перед нами поставлена задача пресечь переправку наркотиков из Пакистана через территорию Афганистана. Мы всем составом идем на караван. Это и будет вашим экзаменом. Я и Семенчук идем с вами. Семенчук командует первой ротой, она идет в авангарде, второй - Белов, - и уже обращаясь ко мне, сказал. - Брегвадзе поможет. Идете на подхвате.
Тогда я еще не понимал значения слов "идти на караван". А утром с попутной колонной отправились в путь. До Джелалабада добрались без приключений, а дальше к границе шла колонна брони. В это раз мы были умнее. Кто старую подушку под зад подложил, кто старый бушлат, одолжив его у танкистов. В общем, с нашими драгоценными седалищами к концу пути все было в порядке. Не доходя до границы, колонна слегка притормозила по прикрытием скал. Мы попрыгали с брони и потопали по козьим тропам в сторону и вверх. Пока добрались до перевала устали так, что, еле прожевав сухпай, тут же уснули. Под утро меня разбудил часовой. Ох как холодно!
- Пора? -спросил я.
- Георгич сказал всем подъем, - ответил часовой.
- Буди Гиви.
- А он уже, - и, ухмыльнувшись, качнул головой в сторону ребят. - Вон, всех пинает.
Перекусив, мы двинулись дальше. Семенчук уверенно вел всех вперед. " Наверно, был здесь раньше", - подумалось мне. Через три часа мы остановились на привал. Георгич и Семенчук подошли ко мне.
- Гиви! - призывно махнул рукой Георгич.
Разложив карту, Георгич несколько секунд что-то на ней пристально разглядывал. Потом повернулся к видневшейся впереди каменистой гряде и махнул в её сторону рукой:
- Там, за скалами, спуск в ущелье. Внизу река и дорога. Завтра караван должен быть там. Мы должны быть там раньше. Разведку я отправил. С этой минуты радиомолчание, нас точно слушают, - и посмотрел мне в глаза. - Первая рота спускается вниз в ущелье, а ты прикрываешь нас сверху.
- Нас? - спросил я.
- Я иду с первой, - отрезал Георгич и уставился на Жору. - Гиви?
- Все понял, командир, - ответил Жора.
- Хорошо. Сигнал к атаке белая ракета. Всем все понятно?
- Так точно, - хором ответили мы.
- Тогда погнали наши городских, - улыбаясь сквозь усы, подбодрил нас командир.
Утром мы уже были на месте. Первая спустилась ниже, а вторая заняла позиции выше метров на сто. Солнце уже осветило ущелье, когда появилась группа духов. Ой, блииин! А что это у них в ручонках? Винтовки Первой мировой выглядели внушительно рядом с этими тщедушными тельцами, обряженными в какое-то несусветное тряпье. Двое несли пулемет, похож на немецкий MG времен Второй мировой. Снизу поступил сигнал: "пропускаем". Передовой отряд прошел и повернул за выступ скалы, закрывающий его от глаз основного каравана. Хлоп и отрядец этих клоунов лежит мордой вниз с кляпами в их поганых ртах. В ущелье стала вливаться голова каравана. На ишаках было что-то нагружено и очень много. Животные шли с видимым трудом. Мы напряглись, ожидая команды к началу атаки, а караван все входил и входил. И, казалось конца ему не будет. И вот, наконец, вся эта братия оказалась перед нами. Справа от них речушка и отвесная стена ущелья, слева мы. Бах! Белая ракета взлетает вверх и тут же зататакал пулемет, короткими очередями закашляли автоматы. Духи начали валиться один за другим.
И вдруг сверху забахали выстрелы. Рядом со мной цвиркнули несколько пуль и лицо запорошило каменной пылью. Что за фигня, по нам стреляют. Я оглянулся на звуки выстрелов за спиной. Над каменной грядой торчали афганки и чалмы. Несколько моих пацанов упали. В нашу сторону сверху полетели несколько камней. Твою мать, это гранаты!
- Ложись! - заорал я что есть мочи.
БАХ… Тишина…темно…свистит в ушах невыносимо…что-то за ногу дергает…
- Сааашкаа, - чей-то тихий голос… и вдруг грохот выстрелов ворвался в мои уши и громкий бас Гиви. - Сашка, живой?
- Не ори, - поморщился я. - Что произошло?
- Наших бьют! - опять проорал Гиви.
- Чего?! Ну, ссуки, - собрался я с мыслями. - Гиви, бери ребят сколько надо и выкури их оттуда.
- Сделаю, командир, - ответил Гиви. - Кривцов, бери свое отделение и со мной. Самарин, прикрой нас.
И рванул дикими прыжками, как зверь, на четырех точках, обходя противника слева. За ним отделение Кривцова.
- Рота, духи сзади Лупи их, паскуд! - закричал я. - Стрелять короткими, беречь патроны.
Дружно грянули несколько десятков стволов и духи прижались за грядой.
- Не давайте им высунуться! - крикнул я.
Ну давай же, Гиви, генацвале. Скорее! Справа по нам ударил пулемет, заставив нас спрятаться между камней.
" Сейчас гранатами закидают" - подумал я и услышал одиночный выстрел. Пулемет тут же заткнулся и вниз полетело орудие убийства, а за ним и тушка духа. И тут же наверху раздались очереди наших калашей. И всё. Тишина. Я сидел и смотрел в небо. Тишина. Скрип каменной крошки под ногами. Георгич. А я смотрел в небо и слезы сочились из моих глаз. У меня на коленях умирал Серега Каблуков. Подошли еще ребята. Прибежал запыхавшийся Гиви.
- Старлей погиб, - тихо произнес Андрюха Кузнецов. - Он меня собой закрыл, а сам…
Я перевел взгляд на Георгича. Лицо его почернело, брови сошлись вместе, крепко сжатые скулы побелели.
- Вставай, ты командир. У нас много дел, - почти прохрипел он.
Потом мы куда-то шли, что-то говорили мне, что-то отвечал я… Всех наших положили в ряд. Восемнадцать…
- Выпей, командир, легче станет, - произнес Гиви, протягивая мне флягу.
Я отвинтил крышку и глотнул. Вода? КХААА! Спирт! И обматерил его, отдышавшись.
- Ну вот и хорошо, - с улыбкой проговорил Гиви.
- Что у вас тут? - как черт из табакерки выскочил Георгич.- О, спиртяга? А ну-ка дай-ка посмотреть.
Гиви протянул ему флягу. Георгич лихо, одним движением открутив крышку, сделал большой глоток. Выдохнул и в упор посмотрел на меня.
- Ну и рожа у тебя, Шарапов! - сказал он.
И вдруг все громко засмеялись, да так заразительно, что и я не удержался от смеха.
- Иди умойся, чучело, а то смотреть страшно! - задыхаясь от смеха, Георгич даже присел.
Шатаясь от усталости и смеха, я побрел к речке. Присев на камень у воды, я зачерпнул воду ладонью и замер, вглядываясь в свое отраженье. И правда рожа. Весь в крови и пыли. С пылью понятно, а кровь чья? Плеснув холодной водой в лицо, аж зашипел. Черт, моя то кровь. Видимо камушками посекло, да так мелко и часто, что саднило все лицо. И опять заплакал… Восемнадцать… Я помню их каждого до сих пор, помню как вчера. Они мне снятся до сих пор. Живые… Я отомщу… Сторицей за каждого… Или сам здесь сдохну… Я резко вскочил и направился к дороге.
- Внимание! Всем, кто может ходить, собрать оружие. Духов сложить в кучу посередине дороги. Кучу не минировать. Живых ослов согнать и разгрузить. Грузим на них сначала наших. Всех! Потом оружие сколько получится. Что не получится раскидать по запчастям и разломать. На сборы час. Радист, передай на базу у нас потери, пусть вышлют вертушки. Координаты согласуй с Георгичем. Все, по коням.
- Что с пленными делать, командир? - подал голос Гиви.
Черт, а я о них совсем забыл.
- Грузи их дурью, понесут свои улики сами.
Дальше был длинный и утомительный переход к точке встречи с вертушками. Отдав раненых не попечение медиков и погрузив их в вертолеты, пошли к ближайшему кишлаку, где нас подобрала броня.
На базе мы узнали, что наших уже отправили в Союз. А через два дня улетели и мы. Глядя на уходящие вниз горы, я теперь точно знал, что вернусь.