Рабочие будни затянули Машку в серую пелену равнодушно-холодного прозябания. Отношения с Олегом совсем превратились в чисто семейно-дружеские, даже секс и тот стал привычным, четко распланированным и программным. Машка чувствовала внутри такое странное одеревенение. Она ходила, смотрела, говорила, ела, работала, как заводная кукла, все делала правильно, ровно, вовремя и одинаково. В голове по вечерам гудели дочкины гаммы, ночью за окном гуд машин сливался в равномерный гул, утром метро гудело, отстукивая свои ты-дык, ты-дык, на работе нудно шумел новомодный принтер, который закупили вместе с гордо высившимся на отдельном столе компьютере. И опять метро, опять гаммы, опять ночной шум. Так и замыкались в гудящее кольцо дни, недели и месяцы.
Зам совсем перестал обращать на Машку внимания, да она его почти и не видела. Что-то они с директором все замышляли, что-то крутили, вертели, почти забросив своих сотрудников. Смутное начиналось время. И вроде, все оставалось по-прежнему, а какой то темный ветер периодически накатывал, душил, предвещал непогоду.
Но, лаборатория процветала. Цех, который задумала дирекция, неожиданно из мечты и проектов превратился в реальность. Было закуплено оборудование, проведены первые наработки, и уже летом они снова собирались в экспедицию, уже на пуско-наладку. А пока шла весна, которая только пыжилась, дулась, пугливо пряталась по грязным московским подворотням, налетала теплым ветром, раскрывалась вспухшими комочками вербы и снова пряталась в, наметенных за ночь колючих сугробах.
Машка обожала это время. Эту, трепетную, только кажущуюся весну она ощущала всей кожей, ноздрями, всем своим нутром. Она останавливалась вдруг, выйдя из метро, прислонялась к клену у старого универмага и стояла минут десять, жадно и тяжело вдыхая. Так втягивает воздух молодая кобыла, застоявшаяся в зимней конюшне. У нее и внутри все дрожало муторно и сладко, ей хотелось сбросить пальто, тяжелые весенние сапоги и бежать, подставив лицо томному ветру уже напоенному странными, нездешними, будоражащими ароматами.
Правда, дурковать Машке было совсем некогда. Не зная зачем, она согласилась поступить в вечернюю аспирантуру. В эту историю ее ввязала новая подруга, которая устроилась в лабораторию сразу старшим научным, что получалось не у каждого. Маленькая, стриженная под мальчика, худющая Таня сразу выделила Машку из лабораторных, цепко оглядев всех крошечными глазками. И, поджав узкие губки, так что они совсем слились в одну линию-морщинку, уселась за соседний стол.
Таня оказалась умницей, причем умницей, совершенно помешанной на науке. Быстро вытеснив Игоря из их общего с Машкой бокса, она разместилась там по-хозяйски, перетащила со старой работы все свои записи и категорично заявила – «Тебе, с твоим умом, надо брать тему! И писать статью для затравки! Я помогу»
Машка и сама не заметила, как ее жизнь быстро превратилась в сплошной кошмар. Она металась между боксом, Ленинской библиотекой, семьей, школой, музыкальными конкурсами дочери, домом и дачей и все это тихо давило внутри нее, и так уже еле живую, ее придуманную любовь.
…
- Слушай, Мария. Нам с тобой больше нечего дуться друг на друга – причина, видишь, сама рассосалась.
Голос прозвучал резко и противно, Машка вздрогнула и обернулась. Огромная столовая соседней с их лабораторией общаги, в которую они ходили обедать с Игорем и Таней, была полна до краев людьми, как арбуз семечками, но Тамару – шикарную и надменную, как принцесса крови, здесь модно было увидеть только в крайнем случае. И случай, похоже, наступил.
- Можно я присяду с вами? Не помешаю?
Тамара спрашивала разрешения явно просто так, она всегда все делала только так, как хотела. Вот и сейчас, спокойно сдвинув их тарелки своим подносом, она носком узкого сапожка подвинула табурет и села.
Мотнув длинным черным хвостом, который она носила, подняв высоко на затылок и затянув плотной черной резинкой, она со вкусом втянула в себя сразу полстакана кефира и, прищурившись, оглядела компанию.
- Вы знаете, что у нас будет вечер, посвященный трехлетию Лабы? Между прочим, крутой вечер задуман. С артистами и столом. Приглашают всех.
Машка с Таней ничего не слышали об этом, да и откуда. Занятые по горло, они вообще ни на что не обращали внимания, сплетни и какая-то иная, кроме работы жизнь, их не касались.
- Между прочим, особо отличившимся, разрешат семью пригласить. Вот тебе, Мария, разрешат. Я тебе сегодня приглашения выдам, у меня твое лежит и Танино. Таня, правда, только одна- она у нас недавно. А ты – с мужем… И вы, Игорь, можете привести кого-то одного. Маму. Или девушку.
Машке как-то эта перспектива притащить Олега на вечер совсем не обрадовала. Представить себе, как Семен Исаакович длинно и усмешливо взглянет на их семейную пару своими странными глазами, она не могла.
- Семен, кстати, тоже на вечер со женой явится. Она у него огонь! Видели? Чертова штучка.
Машка знала, что Тамара мастерица испортить настроение, но настолько… Этот вечер просто костью встал в ее горле, и она не знала, как отбояриться от совершенно ненужного ей веселья. Только подумать - Машка… Олег…Семен…И его жена! Чертова штучка! Верная депрессия и перспектива психушки. Нет уж. Лучше она на ночное дежурство напросится в Мечниковский. Все диссеру польза…
…
Смурное весеннее утро – мелко-дождливое и промозглое, привычно-московское встретило Машку резким ветром и жутким холодом. После жуткой ночи в институте, где она училась в аспирантуре, она очень устала. А попробуйте – каждые десять минут с шести вечера до шести утра отрывать свое свинцовое тело от стула, на который вроде только упала и тащиться к реактору, брать пробу, ползти к приборам, измерять плотность, записывать, падать на стул, буквально на секунду закрывать глаза и опять подниматься. Чертов график культивирования никак не выходил на плато, но к шести Машке было уже все равно. Пусть бы он горел этот график вместе с диссертацией ее призрачной.
Кое-как доковыляв до трамвайной остановки, она села на лавку прямо под дождем и, кажется, уснула. Потом, как сомнамбула, перебралась на ледяное сиденье еще не согретого вагона и снова уснула. Окончательно она пришла в себя, когда объявили конечную , и кондуктор потряс ее за плечо.
Уже дома, еле стащив сапоги и тяжелое мокрое пальто, она жадно выпила чашку холодного чая, затолкала в рот толстый кусок колбасы без хлеба и упала на кровать. Дочка была у мамы, муж на дежурстве, свекровь на даче и ощущение счастья оттого, что ее никто не тронет до самого вечера окутало ее теплой волной и Машка провалилась в радостный и благодатный сон.
- Маш…А Маш… Что это у тебя за приглашение? Куда это нас?
Машка открыла глаза, поморщившись от надоедливого, повторяющегося звука. На кресле сидел Олег и внимательно разглядывал приглашение, которое он явно вытянул из ее сумки.
Оглавление повести "И коей мерой меряете" со ссылками на главы
Список прозы со ссылками на главы здесь