Михаил Николаевич Богданов родился в 1878 году в Укыре, в верхоаьях реки Иды, правом притоке Ангары. Здесь обитал Шаралдаевский род племени булагатов. Шаралдаевский род жил в пересечении трех уездов: Балаганского, Иркутского и Верхоленского. Мать Михаила Николаевича, оставшаяся рано вдовой, была умная и энергичная женщина, твердо руководившая оставшимся на ее плечах хозяйством. Она всем своим детям сумела дать образование. Один из его братьев стал народным учителем. Внуки также вышли образованными людьми. Первым учителем Михаила был ссыльный поляк-повстанец.
Дальнейшее обучение юный Михаил продолжил в Иркутске, где он был помещен в городское училище, а жил в семье учителя гимназии Г И. Попова. Он вспоминал впоследствии, что сначала ему было трудно научиться думать и свободно выражать мысли по-русски, но постепенно и незаметно русская речь стала родной. Потом, когда он приехал домой, он с изумлением обнаружил, что утратил способность бегло говорить на бурятском.
По-видимому, у Михаила Николаевича в юности было намерение, по примеру брата, избрать педагогическую деятельность. Но его влекла и жажда знания. Он отправился в Казанский Учительский Институт. В высшее учебное заведение со свидетельством городского училища, которое он окончил, и нельзя было попасть. А подготовляться на «аттестат зрелости» не было средств. По-видимому, ему не без некоторого труда удалось склонить свою мать дать согласие на поездку. По древнему монгольскому обычаю, сохранявшемуся среди бурят, старшие братья выделялись раньше, и будущий писатель, как младший сын, должен был являться хранителем и наследником родительского очага. Понятно и настроение матери, вероятно, долгие годы лелеявшей сладкую мечту о том времени, когда ее сын-наследник вернется, окончив школу, домой и освободит ее старые плечи от трудных хозяйственных хлопот. Но мать и сын сговорились. И юноша уехал на четыре года в Казань. Дальше начинается скитальческая студенческая жизнь. Слушает он лекции, в качестве вольнослушателя, в Томском университете, вероятно, привлекавшем его близостью от Иркутска и дешевизною жизни; затем переезжает в Петербург. Здесь он увлекается лекциями известного философа-юриста Петражицкого, занимается вопросами философии права и истории, много работает в публичной библиотеке. Странствующий бурятский студент отправляется в Берлин. К несчастью, как раз в это время немецкая полиция занялась русскими студентами-социал-демократами. Русские «соцдеки», как известно, были высланы из Пруссии. В их числе пришлось покинуть Берлин и Богданову. Он направился в пристанище международной эмиграции - в Швейцарию и обосновался временно в Цюрихе, начав слушать лекции в тамошнем университете. Богданов был индивидуалистом, не склонным идти в ногу с толпой. Он всегда хотел не быть с толпой, но возглавлять ее. В Богданове всегда была двойственность. С одной стороны, он всегда чувствовал себя «русским интеллигентом», но с другой бурятом. Жизнь же на каждом шагу склонна была оживлять этот дуализм. Уже будучи вполне сформировавшимся человеком и приехав в 1909 году в Красноярск, Богданов был среди бела дня и без всякого повода арестован полицией на улице. Оказалось, что его приняли за японца, а поэтому заподозрили, не шпион ли это японский. Он был страшно возмущен этим. Когда им были предъявлены документы, ему принесли извинение и освободили, но он потребовал составления протокола и сделал выговор полицеймейстеру или приставу, вытребованному им в участок.
Богданов искренне и глубоко приклонялся перед западноевропейской культурой и наукой, испытывал трепет перед представителями и носителями таковой. Видимо это ему привил в детстве его учитель поляк. Как бурят, он стоял перед жгучими для него вопросами о будущих судьбах своего родного народа, о способах выйти из чрезвычайно сложной Когда-то русский «западник» Чаадаев произнес полный отчаянья приговор над способностью русского народа занять равное с другими место в семье европейских народов. Это высказывание нашло глубокий отклик у Богданова. Видимо подобные мысли посещали и его. Этот русофобский взгляд не исчез и в наше время. Во время Первой мировой войны высказывалось мнение, что русский народ может служить лишь «навозом», удобряющим ниву общечеловеческого прогресса.
Богданов неоднократно высказывал мысль, что нации, успевшие в более ранние периоды истории государственно организоваться, построить национальное хозяйство и создать литературные языки, не оставили, фактически свободного места в мире для маленьких отсталых народов. Нужно сказать, что этот пессимистический взгляд подсказан был всей той чрезвычайно тяжелой обстановкой, в которой очутился после неудачной революции 1905 года небольшой бурятский народ, которому приходилось расплачиваться за грехи подстрекателей в своей среде. В 1905 году под руководством Михаила Богданова проходили бурятские съезды и совещания в Иркутской губернии.
Вместе с Цыбеном Жамцарано он делал большие усилия в целях организации трудовых масс бурятского народа, разъезжая по улусам и ведя агитацию.
Следует вспомнить мудрую фразу Петра Аркадьевича Столыпина: «В политике нет места мести, но есть последствия». Буряты поддержали бунтовщиков и вынуждены были расплачиваться частью имевшихся свобод, в частности начать вести делопроизводство исключительно на русском языке. Никогда, по-видимому, не было в его жизни момента, когда бы он почувствовал себя не бурятом.
После революции 1905 года, наряду с литературной работой, подготовка работы, но истории бурят сделалась его доминирующим занятием. Одновременно М. Н. Богданов много писал по бурятским вопросам, преимущественно в газете «Сибирь» и подписываясь Галлан Цыренов. Это были статьи по разнообразным поводам.
Вспыхнувшая вторая революция выдвинула М. Н. Богданова на видные общественные положения. Он избирался председателем комитета общественных и политических организаций, Земской управы, исполнял обязанности областного комиссара и был избран членом Учредительного Собрания от Забайкалья, пользуясь уважением и авторитетом одинаково среди бурятских и русских групп населения. В молодости, некоторое время Богданов жил в Красноярске. Здесь он женился на ученице тамошней фельдшерской школы -Елизавете, дочери железнодорожного рабочего, принимавшего деятельное участие в революционном рабочем движении. В Чите квартира Богдановых была центром, где собирались представители литературы, общественности и политических группировок. Елизавета Николаевна Богданова, работавшая в больницах в качестве фельдшерицы, была живым общественным деятелем и гостеприимной хозяйкой. В их квартире можно было постоянно встретить представителей творческой и революционной интеллигенции.
События и различные факты жизни за период 1917-1919 г. г. в Забайкалье вызвали у Богданова по-видимому, недоверчивое отношение к действовавшим тогда общественным и политическим группировкам в бурятском вопросе. К слову в то время прокатилась довольно широкая противо-бурятская волна, выражавшаяся в захватах пустовавших бурятских земель, бедными крестьянами. В последствии уже при Советской власти, в 1920-е, буряты проявляли неслыханную жестокость к русским крестьянам при нарезки земель, во времена создания Бурят-Монголии. Об этих фактах имеются документальные свидетельства в ГКУ ГАЗК.
У Михаила Богданова на этой почве часто случались приступы ярого национализма. Осенью 1919 года у пего складывалось настроение, отчуждавшее его от русских городских центров и влекшее в среду бурятской народной массы. Он говорил, что у него сформировалось решение поселиться в гуще бурятской народности, где сто дети должны вырасти как «настоящие буряты» и говорить и думать по-бурятски. Наиболее подходящим для этого местом ему представлялась в Бурятии Ага. Но он думал и о Барге, где сохранились еще привольные места у близко родственных бурятам баргутов. Действительность в то время была далека от каких-либо мечтаний об автономии и культурно-национальном возрождении. Вскоре Богданов отправился в Иркутск, где происходили совещания политических деятелей, в результате которых образовался политический центр. В соответствие со своим тогдашним настроением он отклонил предложение войти в состав политического центра, объясняя своим друзьям, что решил отойти от политической деятельности и всецело заняться бурятскими делами и сельским хозяйством. Подучив беспокойную телеграмму из дома, он выехал в Читу, несмотря на предупреждения, что ему там угрожает опасность быть убитым. М. II. полагал, что, если он ие приедет в Читу, могут убить его семью. По-видимому, это он отчетливо сознавал и решил пожертвовать собой. Его письма семье говорят о глубокой, безграничной любви его к жене и детям. Он съездил в свой родной Укыр. Все его поведение там говорило, что он приехал проститься и с братьями, и с родными местами.
Вскоре по возвращении, Богданов был арестован отрядом солдат. Впоследствии удалось установить, что его убили во время допроса. Предположительно барон Тирбах допрашивал Богданова, а его помощник Будагов в приступе ярости накинулся сзади и задушил его. Затем тело положили в мешок и увезли. Вероятно, оно было брошено в топку паровоза. Когда депутация бурят явилась к атаману Семенову просить об освобождении Богданова, тот еще не знал об убийстве. Он написал приказ об освобождении. Позднее в читинской газете появилось сообщение, что некий офицер расстрелян по приговору военного суда за превышение власти, выразившееся в самовольном расстреле Богданова и некоторых других граждан на станции Бырка.
Подписывайтесь на канал, ставьте лайк, делитесь в социальных сетях. Поддержите нас.