Наша семья, как и многие другие семьи имет свою историю. Нашу родню раскидало по всей России и видимся мы не часто, но связь поддерживаем. И я хочу рассказать вам всем об одном случае, который случился в годы Великой Отечественной войны.
Наш дед был председателем колхоза и его на взяли в действующую армию, а стал он руководить партизанским отрядом: каким не знаю, и что они делали для Победы тоже не знаю. Судя по историческим документам почти ничего, но отряд числился и бабушка была женой командира отряда. Когда в станицу пришли немцы, то бабушку никто не тронул. По всей видимости жители были дружные и никто ее не выдал. На тот момент у бабушки было трое деток: мальчик Толя шести лет, и две девочки Люба четырех лет, и Лида, которой было полтора года.
И вот угораздило ее поругаться с соседкой, которая и выдала ее: "Мол живет у вас под носом жена командира партизанского отряда, и горя не знает!" Да и "выдала" сказать нельзя, просто во время ссоры кричала она это на всю улицу, ну видимо, кот-то из полицаев и услыхал. Бабушку вскорости арестовали, пытали и приговорили к расстрелу. Детей не успели тронуть - Толя с Любой убежали в лес, а Лида сильно болела.
"Сама помрет", решили полицаи и оставили Лиду одну дома.
Толя в лесу находил орехи и пытался подкармливать маму в плену. Подкрадывался к задней стенке сарая и передавал ей орехи. А с Лидой, что он мог бы сделать с ней? Есть орехи больной ребенок не мог, хозяйство все забрали полицаи, а в огород загнали табун лошадей. Какой урожай был - весь уничтожили. Не знаю, почему из людей никто не забрал ребенка? Наверное боялись за свои семьи.
Толя как мог ухаживал за девочками, но слабенькой Лиде становилось все хуже.
Один раз, когда он принес маме орехи его увидел немец. Толя рванул в лес, благо сарай с арестанткой находился рядом с его кромкой. Немец выпустил длинную очередь, но не попал в мальчика.
Спасло бабушку то, что в станицу ворвались части Красной армии - не успели ее немцы расстрелять. Но и положение партизанского отряда она не выдала, может быть и не знала. За всю оккупацию дед ни разу не давал о себе знать.
Выпустил бабушку из сарая один из полицаев и попросил запомнить его фамилию и имя, но бабушка, наверное, так переживала за своих детей, что не запомнила. Как она потом рассказывала: "Помню, что что-то говорил, помню, что назвался как то, а вокруг стреляют, все бухает. Какой там запомнить! И мысль одна в голове - жива ли еще Лида?" А спасла от голода их та же соседка. Дала немного картошки да хлеба. Вот бабушка этим хлебом и выходила Лиду. Пожует кусочек, завернет в тряпочку и дает вместо соски.
Зиму переживали они очень тяжело. Всю осень ходили Толя, Люба и бабушка в лес, да желудями и грушами запасались. Потом сушили, мололи все это, заваривали кипятком - получалось своеобразное тесто и жарили на "пустой" сковороде, то есть без масла.
Когда я рассказала эту историю своим дочерям, то они решили устроить эксперимент: набрали груш и желудей, высушили, смололи, заварили тесто и пожарили лепешки, но есть их не смогли. "Мама, они же горькие!"
Нет уже в живых моей бабушки, да и мамы - той маленькой Лиды, тоже нет. Жива только Люба, да и та уже многое рассказать не может. Подрастают мои внуки, и обязательно я расскажу им, почему пробовали их мамы горькие лепешки.