Мне 17, и я живу в съемной квартире в двухэтажной "деревяшке", столь привычном строении для маленьких провинциальных городков - деревень.
Звякает крючок и скрипит входная на этаж дверь - баба Клава пошла по воду. Именно пО воду, а не ЗА водой, как меня, невежду, поправили.
- За водой далече уйдёшь! - посмеиваясь, сказала баба Люся. И то правда.
Я окончательно просыпаюсь и иду ставить копченый, помятый чайник, найденный в хозяйском хламе, на электроплитку. Слышимость потрясающая, никаких будильников не надо.
Пока греется, открываю окно и свежий, уже почти летний ветерок тут же порхает на подоконник и приносит мне аромат цветущей черёмухи, как всамделишный принц.
Потихоньку поднимается настроение, всё не так уж и плохо, правда ведь?.. Иду мыть свою заспанную морду и наливаю вожделенный чай. С вечера еще осталось печенье и полбатона, живем. Пара "бомжиков" - это на обед, сегодня и завтра... А, выкручусь, бывало и хуже.
Сажусь на подоконник, и, отхлебывая из хозяйской опять же чашки с выщербленными краями, начинаю обдумывать, что бы такого сделать, чтобы мне за это что-нибудь было, желательно в денежном эквиваленте, ибо положение печально. Сейчас проснутся мои девицы, пойду, поспрошаю, авось шабашку дадут.
Баба Дуся сегодня грозна. Просто великолепна в праведной ярости, приправленной замысловатыми матерными оборотами.
- Вот ведь падеры, опять гульванили всю ночь! Ой сожгут паразиты, курят из окон прям, чинарики - то вона, токо и летять!
- Ничего не слышала..
- Дак что, молодая, спишь без ног, вот и не слышишь! А мне-то не спи, слушай всю ночь, они тама боцають, все холестяться да Машку ругают. Уж пустырника напилась с вечеру, а всё не спала. Ты - то хоть девок к себе не води, а то ведь шАрну метлой-то!
- Да не, баб Дусь, ко мне и ходить-то некому, не дружат со мной.
- А чего не дружат?
- Умная больно, не любят.
- Ааа, это молодец. Учися, а то будешь вон как я - всю жисть в колхозе, дак чего видала-то?
Открывается коридорная дверь и заходит баба Клава с ведрами. Ставит их на пол возле своей двери и втискивается в разговор.
- Машка - то вон с синяком сидит, ейный Володька вчерась толкнул, так говорит далась об печку, думала помрет. Анька, сходи хоть ты к ней, эти-то два ошкопырка ушли под утро, ни дров, ни воды, да голодная сидит. У ней пенсия на днях была, глядишь чего подкинет тебе.
-Хорошо, баб Клав, сейчас схожу.
Спускаюсь на первый, в нос ударяет перегарная вонь и кошачье ссанье, задержав дыхание, выхожу во двор. На поросшей лишайниками лавочке сидит баба Маша в крайне плачевном виде, и, завидев меня, начинает поправлять заношенный фланелевый халатик, прикрывая синяк на ноге. Бабе Маше чуть больше шестидесяти, она совсем сухонькая и слабенькая на вид, но так было не всегда.
Когда-то давно была она симпатичной и бойкой девкой, не угнаться было за ней ни в работе, ни в танцах, смелая была, гордая, кавалеров отшивала острым языком, что бритвой пуговки срезала. Да нашелся и на нее управщик - озорной хохотун и насмешник Колька, приезжал к родителям на лето, по хозяйству помогать да дом строить. Полюбила его Маша, поженились, сыновей родила. Да только потом уехал Николай в город, так и не вернулся. Сперва деньги слал, потом и перестал. Свекровь как могла помогала, уж стыдила сына, а все без толку. Так и осталась Маша одна. Вырастила, выучила, да видно недоглядела где-то - по кривой дорожке оба пошли. Теперь вот живут с ней и мучают на старости лет.
- Ой, Аня, а я вот сижу, думаю за водой бы мне надо, а голова совсем дурная сегодня.. Поди "скорую" надо будет.
- Да Вы чего, баб Маша, сейчас принесу я воды.
- Да у меня и денег-то нету, забрали вчера на портвейн всё, Сашка - то вышарил у меня..
Баба Маша не выдерживает и тихонечко плачет. У меня самой ком в горле и закипающая злость. Я разворачиваюсь и иду за вёдрами.
Потрескивает печка, отмытая лампочка светит преувеличенно радостно над столом, покрытым чистой скатертью. Пахнет печной гарью, корвалолом, ветхостью, свежим чаем, а одуряющие порывы черёмуховой благодати маскируют остатки ночного амбре. Я официально разливаю чай на пять персон, учитывая индивидуальный уровень крепости для каждой.
- Вареньё-то позапрошлогоднее, засахарилось маненько - оправдывается Люся.
- Ничего, съедим. Машка, ты ешь давай, а то совсем околеешь тут, сдуру-то! - Клава толкает в бок совсем повеселевшую товарку и кладет рядом с её чашкой бутерброд с колбасой. Анька вон тебе завтра супа сварит.
- Да сама я сварю.. Чего вы заполошились, курицы старые..
- Ты чего так долго в город-то ходила? - спрашивает меня баба Дуся, когда мы поднимаемся в свои скромные палаты.
- В милицию ходила.
-Да ты что?? Машке-то не сказала хоть?
- Не, завтра скажу, сегодня пусть отдыхает.
- Сама скажу, будто ты не при делах.
- Она еще хуже волноваться будет, я скажу. Там на них и без меня заявление написали. Посидят на сутках да придут. Деньги я ей отдала уже, у них остатки забрали. Так что до пенсии дотянет. Да и подруги у неё есть.
Я подмигиваю и открываю дверь, а баба Дуся твердо назидает -
- Завтря пойдешь, я тебе ключи от погреба дам, картошки наберешь - Машке сумку и тебе.
Я благодарю и улыбаюсь - живем!
Понравилось? Ставьте пальчики вверх, подписывайтесь на канал и читайте новые истории) Пишу для вас!)