Чтобы женщине заниматься писательством, главное, что ей нужно — это 500 фунтов в год и своя комната. Так считает Вирджиния Вулф.
«Своя комната» — это review двух ее выступлений на тему «Женщины и литература» (может, лучше формулировка «Женщины в литературе», м?) в Ньюнхэм-колледже и Гертон-колледже — двух женских колледжах Кембриджского университета в 1928 году.
Вулф — одна из первых женщин-исследователей своего времени, которая раскритиковала социальные и образовательные институты XIX века, отрицавшие всякую возможность женской творческой самореализации.
В эссе Вулф заявляет о ценности женского письма, о естественном праве женщины выбора темы, исходя исключительно из ее опыта и мироощущения.
В эссе действие начинается погожим октябрьским днем, Вулф (а на самом деле не Вулф, а «зовите меня Мэри Бетон, Мэри Сетон или Мэри Кармайкл. Впрочем, можете вставить сюда любое другое имя — это неважно») сидит на берегу реки и размышляет о каких писателях-женщинах рассказать на лекции — Фанни Берни, Джейн Остин или сестрах Бронте. А может, вообще о мисс Митфорд и миссис Гаскелл?
Одной из главных причин неуспеха женщин-писателей на литературном поприще в XIX веке, по мнению Вулф, является отсутствие собственного пространства и независимого дохода: «Изысканная вежливость, радушие и человеческое достоинство всегда опираются на роскошь и личное пространство. Увы, наши матери не сумели дать нам ничего подобного. Наши матери, которые еле-еле наскребли тридцать тысяч фунтов. Наши матери, которые воспитывали тринадцать детей от приходских священников».
Надо же«, как меняет настроение надежный доход», — подумала я, опуская серебряную монету в кошелек и вспоминая тяготы минувших дней».
В Главе 4 эссе Вулф вспоминает женщин-поэтесс XVI века. Едва ли была хоть одна женщина, писавшая стихи в эпоху Шекспира. Практически нет никакой информации о поэтессах елизветинской эпохи: «… уродись в XVI веке гениальная женщина, она наверняка помешалась бы или застрелилась, или доживала свой век в домишке на отшибе полуведьмой, полузнахаркой на страх и потеху всей деревне».
В «Своей комнате» Вулф сравнивает финансы университета для мужчин Оксбридж и женского колледжа Фернхем. Анализирует творчество Бронте и Остин, Элиот.
О гармоничном сосуществовании мужского и женского Вулф высказывается так: «Мыслить, как женщина или как мужчина, губительно. Лишь женско-мужскому и мужско-женскому разуму доступно настоящее созидание».
Пока Вирджиния Вулф все сидит на берегу и наблюдает, как по реке медленно плывут лебеди, а по течению плывут листья, — предлагаю прерваться. Потому что прямо сейчас должен быть обязательный вопрос из зала о феминизме и Вирджинии Вулф.
Мне наиболее близким кажется ответ Александра Я.Ливерганта, блестящего литературоведа, критика, переводчика и автора книги «Вирджиния Вулф: моменты бытия: «Вирджиния Вулф хоть и была близка к феминизму, но, с одной стороны, издевалась над феминистками, а с другой — вполне отдавала себе отчет в том, что женщины в Викторианской Англии были многого лишены <…> она много писала об этом. При всем том агрессивной феминисткой ее не назовешь, как бы того не желали те феминистки, которые сегодня носят ее на руках».
Критическое эссе «Своя комната» — это такой манифест инаковости женщины, ее особого видения мира, ее опыта, социального статуса и личностного самовыражения. Модернистский импринт.
А теперь задернем плотно шторы, хрустнем французской булкой и вспомним незабвенные слова Вулф:
«Я верю: если мы проживем еще сто лет — и обзаведемся заработком в пятьсот фунтов в год и своей комнатой; научимся свободно и смело писать то, что действительно думаем; вырвемся из гостиной и, наконец, увидим не только отношения людей друг с другом, но и с реальностью, а еще небо, деревья и весь мир таким, каков он есть на самом деле; — тогда пробьет час, и сестра Шекспира вновь обретет плоть. Я убеждена: она придет, если мы постараемся как следует, и наши старания, даже не приносящие денег и славы, стоят того».