«Патриарх советской прокуратуры» – так уважительно отзывались о Романе Андреевиче Руденко коллеги и ученики. Однако этот неординарный человек известен не только своей профессиональной работой на Нюрнбергском процессе, но и участием в массовых репрессиях. А при подавлении Воркутинского восстания генеральный прокурор СССР совершил убийство, за которое не понёс никакой ответственности.
Служитель закона
Роман Андреевич Руденко (1907–1981) был типичным представителем советской номенклатуры, сумевшим сделать впечатляющую карьеру благодаря недюжинному уму, работоспособности и решительности. Простой черниговский парень, продвинувшись по комсомольской линии, быстро нашёл своё призвание в работе следователя.
Известный юрист, бывший заместитель генерального прокурора России Александр Григорьевич Звягинцев написал биографическую книгу о своём знаменитом коллеге – «Руденко. Генеральный прокурор СССР». В ней автор отметил, что Роману Андреевичу довелось работать в самые тяжёлые для нашей страны годы.
«Он не заблуждался относительно своих возможностей. Всегда честно исполнял идущие сверху установки, потому что ясно представлял, чем грозит и чем закончится неисполнение. Ведь он очень много повидал и испытал на своём веку. И ещё. Он верил, что в конечном счёте общее движение и развитие государственности, которой он служил, верное» – такое оправдание участию Р. А. Руденко в массовых репрессиях сталинской эпохи приводит в своей книге А. Г. Звягинцев.
Судьба этого человека действительно изобилует интересными событиями, расследованиями и громкими делами. В 1945–1946 году он был главным обвинителем от СССР в ходе Нюрнбергского процесса над высокопоставленными нацистскими преступниками. В 1953 году возглавлял следственную работу по делу Л. П. Берии и его пособников. Практически не было ни одного крупного разбирательства, в котором Р. А. Руденко не принял бы участия.
Он занимал должность генерального прокурора СССР с 26 июня 1953 года по 23 января 1981-го: столько у руля этого ведомства не стоял никто. Неслучайно Романа Андреевича называют основоположником отечественной следственной школы.
В составе «особой тройки »
Печально известные 1937 и 1938 годы, на которые пришёлся пик сталинских репрессий, Р. А. Руденко провёл на посту прокурора Донецкой области. В это время он входил в состав так называемой «особой тройки» – судебного органа, созданного для быстрого рассмотрения дел всех тех людей, кого власть считала врагами народа.
В альманахе «Россия. ХХ век», посвящённом истории нашей страны, была опубликована работа «Сталинский план по уничтожению народа: подготовка и реализация приказа НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» от 30 июля 1937 года». Авторы-составители Н. В. Петров и Н. А. Сидоров в «Приложении № 2» привели списки участников «особых троек», созданных в разных регионах нашей страны. Имя Р. А. Руденко есть в этом официальном документе.
Как работали такие суды над «антисоветскими элементами», рассказано во многих публикациях. На основании необоснованных подозрений и лживых доносов ни в чём не повинных людей тысячами отправляли в учреждения печально известного ГУЛАГа. Мог ли такой профессионал, как Р. А. Руденко, этого не понимать? Если он хотя бы просматривал эти дела, буквально шитые белыми нитками...
Воркутинское восстание
После смерти Сталина и ареста Берии карьера Романа Андреевича достигла наивысшей точки. И тут произошло Воркутинское восстание, которое могло серьёзно поколебать позиции новоиспечённого генерального прокурора СССР. Поэтому не стоит удивляться, что чиновник такого ранга принял личное участие в подавлении протеста заключённых.
«Российская газета» опубликовала статью доктора исторических наук Юлии Захаровны Кантор «Восстание в холодное лето 53-го», приуроченную к 60-летию со дня кровавой бойни в воркутинском Речлаге.
«В восстании приняли участие, по различным оценкам, от 15 до 20 тысяч заключённых, в подавляющем большинстве – осуждённые по печально знаменитой «политической» 58-й статье. Среди них были отнюдь не только репрессированные в тридцатые-сороковые годы «враги народа», но и побывавшие в плену или в окружении и за это обвинённые в шпионаже советские офицеры, а также члены украинских и прибалтийских коллаборационистских формирований», – написала Ю. З. Кантор.
Все эти люди содержались в тяжёлых условиях, работали на угольных шахтах и других производствах, у них были огромные сроки заключения. 27 марта 1953 года Верховный Совет СССР принял Указ об амнистии, который заключённые встретили с воодушевлением. Но их надежды не оправдались: почти никого из обитателей лагеря на свободу не выпустили. Разочаровавшиеся люди принялись саботировать работу, требуя пересмотра своих дел.
Как отмечают многие историки, этот протест был мирным. Его участники лишь хотели привлечь к себе внимание руководства страны, надеясь на перемены, начавшиеся после смерти «вождя всех народов».
Убийство и кровавая бойня
Воркутинское восстание продолжалось не один день. Ещё в июне 1953 года отдельные группы заключённых Речлага отказывались выходить на работу, не выполняли требования администрации. И она пошла на уступки.
24 июля участникам восстания объявили о существенном смягчении режима: был введён 9-часовой рабочий день; разрешены свидания и переписка с родственниками; с лагерной одежды разрешили снять унизительные номера. Ещё один важный момент – заключенные теперь могли переводить своим семьям заработанные деньги.
Вскоре большинство лагерных отделений прекратили саботировать работу. Кое-где сознательные сидельцы даже сами связали зачинщиков забастовки и передали их в руки охраны. И лишь лагерное отделение № 10, трудившееся на шахте № 29, упрямо продолжило забастовку.
Доктор юридических наук, специалист по истории права Александр Сергеевич Смыкалин в своей книге «Колонии и тюрьмы в Советской России» написал, что 1 августа 1953 года к протестующим приехал Р. А. Руденко. Находясь перед строем заключённых, генеральный прокурор СССР застрелил одного из организаторов забастовки – польского активиста Виктора Игнатовича. А затем лагерная охрана расстреляла безоружных людей из пулемётов.
Несмотря на то, что Р. А. Руденко совершил умышленное убийство на глазах своих подчинённых и спровоцировал кровавую бойню, никакой ответственности за своё преступление он не понёс.
Согласно официальным данным МВД СССР, 1 августа погибли 53 человека, раны различной степени тяжести получили 135 бастующих, остальные разбежались. Правда, А. С. Смыкалин и ряд других авторов утверждают, что погибших было намного больше – несколько сотен. Говорят, их тела сотрудники охраны тайно захоронили прямо там, в шахте № 29.
Выжившим организаторам восстания добавили новые сроки и отправили в разные лагеря. Администрацию лагеря обвинили в том, что протест заключённых не был жёстко подавлен в самом зародыше.
Примечательно, что похожие события происходили летом 1953 года и в Норильске. В особом лагере № 2 «Горный» тоже была объявлена забастовка, закончившаяся массовым убийством заключённых.
Реабилитация «врагов народа»
Впрочем, стоит отдать должное Р. А. Руденко: он лично многое сделал для реабилитации политзаключённых, как только у него появилась такая возможность. 4 мая 1954 года по предложению генерального прокурора была сформирована Центральная комиссия по пересмотру дел осуждённых за «контрреволюционные преступления» с филиалами во всех регионах СССР.
Как написал А. Г. Звягинцев, главный военный прокурор Борис Алексеевич Викторов приходил к Роману Андреевичу, чтобы посоветоваться. Сотрудники недавно сформированной комиссии хотели удостовериться, действительно ли есть твёрдое политическое решение руководства страны о реабилитации всех несправедливо осуждённых.
На это Р. А. Руденко ответил: «Поведение ваших товарищей объяснимо, им нелегко сразу воспринять всё то, что вы им сообщили. Просят сослаться на решение о пересмотре дел прошлых лет? Что же, так привыкли. Не верят на слово? В академии так учили. Всем нам придётся столкнуться с тем, что оценки некоторых событий и их участников, казавшиеся неизменными, нужно будет пересмотреть. Сделать это надо во имя истины, справедливости и правды истории. А решение будет. Оно готовится».
То есть Роман Андреевич действовал, опережая события, на свой страх и риск. Р. А. Руденко также включил в списки подлежащих реабилитации лиц те категории заключённых, которые составляли костяк Воркутинского восстания: побывавшие в плену солдаты и офицеры Красной армии; обвинённые в госизмене сотрудники НКВД; украинские и прибалтийские коллаборационисты, лично не совершавшие военных преступлений.
