Более советского художника чем она надо было еще поискать. Возможно, в этом был её единственный шанс в пантеон великих советских мастеров, поверить в то, что социалистическая реальность не так уж плоха. Правда, пришлось забыть и не вспоминать о попытках отца вывезти семью заграницу, о его происхождении из поповской семьи, да и собственная тяга ко всему новому и необычному на долгие годы стала чем-то вроде второй, тайной стороны личности.
Татьяна Яблонская вошла в жизнь каждого советского школьника картинами "Хлеб" и "Утро". Они словно дополненная реальность, компенсировала всё, чего не хватало в повседневном советском быту: благополучие, задор, оптимизм... Собственно, даже не известно, кого больше она призывала к медитации и вере в то, чего не было - зрителя или себя.
Её детство было по-настоящему счастливым. Да, не повезло родиться через несколько месяцев после большевистского переворота. Но были заботливые родители, которые создавали для детей особый красочный мир, где не было места классовой борьбе и экспроприации - только уютные новогодние праздники, семейное воспитание и радость жизни. В Смоленске семья потомка литовских шляхтичей пробавлялась учительством. А когда две девочки и сын подросли встал вопрос о переезде - ни ему, ни жене (её отец был чиновником, дослужившимся до дворянина) никто бы не простил социально чуждое происхождение. Единственное, что могло спасти - новая обстановка и незнакомые люди. Плюс радикальное решение проблемы - выезд за пределы СССР. С этой целью Яблонские и перебрались в Одессу. Далеко от границы путь на Румынию выглядел обнадеживающе, а при ближайшем рассмотрении оказался уже отрезанным. Для эмиграции пришлось искать другие варианты. Западные регионы Украины, казалось, принесут спасительную свободу. Но и там ожидало разочарование. Пришлось встраиваться в советскую жизнь более основательно. Яблонские селятся в Луганске, где Таня с сестрой погодкой Леной получает аттестат зрелости.
Они обе ждали этого момента и обе поступают в Киевский художественный университет. Татьяна демонстрирует фантастическую работоспособность. Она словно старается доказать педагогам, что может и должна быть лучше других. И серьёзную заявку на это делает уже в годы студенчества. Яблонская первая удостаивается персональной выставки в стенах ВУЗа, её этюдам даёт высокую оценку Грабарь. Правда, планам быстрого обретения имени и стиля не суждено было сбыться. Да что там стиль, только созданную художественную семью с Сергеем Отрощенко Вторая мировая разносит по разным уголкам страны. Он в привычном качестве - при фронтовом доме офицеров, она, беременная - в Саратовской деревне: пашет, сеет, молотит, одним словом управляется со всеми видами работ, которые взвалила на женские плечи война.
Потом, когда эхо сражений откатиться глубоко на Запад она поспешит в свой любимый Киев. Надо было восстанавливать не только мастерство, но и дипломную работу. Ею, как и многими другими полотнами выпускников, в моменты вражеских налётов затемняли окна. Татьяна быстро наверстывает упущенное и тут же сталкивается с не менее острой проблемой - профессионального и нравственного выбора. Великая победа осталась ярким воспоминанием, но простая повседневная жизнь словно молотом норовит свалить с ног.
Голод 1947 года словно вопит о нравственном долге художника - выговорится, дать полную картину социального коллапса. Но перед глазами есть не менее страшный пример: в том же году в Ирпене под Киевом умирает больной и опальный учитель Федор Григорьевич Кричевский. И это не просто признанный художник, это основоположник современной школы украинской живописи. Кажется именно тогда она и сделала выбор - показывать яркую, внесоциальную жизнь, каким бы тусклым ни был исторический фон.
Украина становится для неё не просто домом, она живет и дышит культурой народа, его традициями... Яблонская буквально горит желанием увидеть всё это изнутри. Поэтому когда курс с её учениками едет на практику в один из передовых колхозов республики, Татьяна словно ждёт повода присоединиться к ним. Юные дарования не разглядели нужных характеров и композиций, им подавай что-то априори яркое и сочное, а не героев битвы за урожай. Вот и приходится Татьяне Ниловне отправляться вслед, выручать погрузившихся в пучину формализма воспитанников. Теперь и не скажешь точно, чего было больше в её картине "Хлеб" - изначально продуманного замысла или экспромта, вызванного желанием вразумить неокрепшие души. Но получилось поистине эпическое полотно, достойное не только больших выставок, но и взора вождя. Не случайно первая Сталинская премия падает в копилку заслуженным гонораром.
Успех не только окрыляет, он сметает завистников и услужливых критиков. Они лишь несколько месяцев тому обвиняли автора в увлечении импрессионизмом. Конкретным объектом нападок стала картина "На старте". Впрочем, сама художница, словно шарахаясь от призраков настоящего, поспешила признать ошибки и пообещать остепениться.
Что ж, выбор всегда есть, не всегда только он даёт возможность расти профессионально. Многие летописцы её творчества с вызовом замечают, дескать, как ни старалась в дальнейшем, Яблонская не смогла повторить успех "Хлеба". Вторая Сталинская премия за картину "Весна" не в счет, нет мол такого же накала эмоций и глубины. Но тут можно сказать только одно: любое искусство - вкусовщина, То, что не нравится одному, другому покажется вдохновляющим шедевром.
И в этом плане характерна история, связанная с картиной "Утро". В квартирах и общежитиях граждан СССР она стала частью маленьких домашних галерей в виде вырезок из журнала "Огонёк". Но это лишь малая часть успеха художницы. Эта вырезка стала воплощением мечты и путеводной звездой мальчика Арсена из тогдашней столицы Казахстана Алма-Аты. Подростком он повесил её над своей кроватью, а юношей приехал в Москву учиться на такого же мастера палитры как и Яблонская. Кто бы мог подумать, что его пути пересекутся с дочерью художницы Еленой, это она позировала для матери. А вот случилось же! Свой портрет в картине "Утро" Елена Яблонская увидела тогда, когда приехала знакомиться с роднёй будущего мужа. Такие истории называют совпадениями. Но в стране, где силами пропаганды сказку делали былью случайностей не бывает. Сила поэтизированных образов Яблонской не только вдохновляла, она вела к цели.
Свою цель, до конца оставаться в искусстве, она реализовала в полной мере. Блеск красок и легкость бытия в картинах Яблонской со временем не притупились. К ним лишь добавились мудрость и вечный поиск. Художница много ездит по Западной Украине. Эти поездки дают обильную пищу для новых образов и картин. И это уже не социалистический реализм, тут до тлетворного влияния Пикассо и других буржуазных разрушителей канонов один шаг. А раз так, то и подход к её творчеству другой. Непонятные слова и термины советская номенклатура всегда клеймит и возводит в ранг предательства. Вот и Татьяне Ниловне ничего не остаётся как побывать в шкуре националиста.
Оставаться независимой в творчестве в то время и в той стране было ох как не просто. Но она с лихвой компенсировала этот недостаток эмансипацией в личной жизни. Татьяна прожила 11 лет с первым мужем и, не выдержав его ревности к славе, просто сказала "Хватит!" Немногим меньше понадобилось времени, чтобы понять: второй брак с художником из Еревана был счастливым моментом, но не судьбой.
На один из своих гонораров она обзавелось заграницей брючным костюмом, ей по душе был этот стиль и строгий мужской силуэт. Плевать, что подобный дресс-код не поощряли нравы советского быта. Позднее, уже на более щедрые премиальные, купила первую модель жигулей и для пленэра в любой точке Украины ей больше не нужен был общественный транспорт, только ключ от замка зажигания.
Время свободы в творчестве пришло для неё слишком поздно. Конец 90-х годов - начало 2000-х - вот где рождались сюжеты и творилась история! А ей оставались лишь стены квартиры - инсульт ограничил движения и парализовал правую руку. Впрочем, она не оставляла кисти - освоила пастель, научилась писать левой рукой. Её главной темой стали пейзажи за окном квартиры, натюрморты из подручной посуды...
Ушла Татьяна Яблонская как настоящий мастер, только-только завершив очередное полотно.