Мы все также виделись на остановке. Я у нее взял номер телефона. Она продолжала часто ездить в больницу. Часто с ней разговаривал по телефону. Наших встреч как таковых не было, в основном были просто телефонные разговоры, просто ни о чем. Я ей рассказывал о своей работе. Я работал в музее, и там курьезов с детьми на экскурсиях хватало. С лихвой было и просто курьезных случаев. Я мог часами с ней говорить о литературе, Ремарке, Хемингуэе, Даррелле, Лоренце их романах и книгах, что когда-то читал. Делился еще свежими воспоминаниями о туристической практике в горном Крыму. Я рассказывал ей все, каждый день спрашивал: как ее самочувствие.
Я прекрасно понимал, что эти простые разговоры отвлекали ее от головных болей, от мыслей, что ее скоро не будет. Порой она не могла говорить… я знал прекрасно, что она неделями лежала пластом. Время от времени ее рвало. Я знал это. Ольга была сильной и боролась с болезнью, но бывали моменты, когда сил не хватало.
Так продолжалось неделями. В селе не было заведений, куда можно было бы спокойно пойти посидеть за чашкой кофе. Я пригласил к себе домой. Она мне отказала. Я понимал прекрасно, в чем было дело... Просто держала меня на дистанции, чтобы потом не сделать мне больно. Поэтому дальше все продолжалось телефонными разговорами.
Единственный момент, который я помню, когда мы наконец-то встретились. Это была весна 2011 года. Она предложила с ней пойти на концерт. Это единственная встреча, которую я помню. Дальше снова, разговоры по телефону.
Зимой был долгий перерыв, я ей долго не звонил. Был занят своими делами. Она мне никогда не звонила первой. Прошло почти два месяца. Это было 28 февраля 2012 года. Я позвонил, поздравить с Днем рождения.
- Привет. Поздравляю с Днем рождения, счастья здоровья…. – в общем это было самое идиотские слова, которые мог произнести человек в этом случае.
- Привет пропажа… – по телефону я прочувствовал улыбку и то насколько тяжело ей уже было говорить эти слова – как дела?
- все нормально. Еду домой… Извини, я позже перезвоню.
Я не перезвонил… Прошла неделя. Был март. Я услышал новость, что Ольга умерла, но об это ее мать я не спрашивал. У меня духу не хватило спросить об этом ее мать. Прошло несколько лет, я узнал, что ее сердце перестало биться только спустя 4 месяца. Она ушла в конце июня 2012 года. Но это я узнал намного позже, в 2016 году. Прошло еще несколько лет.
Я приехал из далека, был на местном кладбище. Помогал отцу убирать могилы наших умерших родственников. Весь мусор мы выносили, выбрасывали за ограду. Для этого нужно было с корзиной пройти через все кладбище. Когда очередной раз возвращался с пустой корзиной на место уборки, прочувствовал холод на затылке. Я обернулся. На гранитном памятнике увидел знакомое лицо. Я помнил это фото, улыбка такая, какую ее запомнил и в жизни. Я постоял минуту в молчании перед могилой. У Ольги была опухоль головного мозга. Ей никто не мог помочь, ни один врач, я уж тем более. Но почему-то в тот момент почувствовал виноватым, что не смог ей помочь.
Я стоял у могилы, понимая, что прошло семь лет с момента ее смерти. Многое поменялось, я жил в большом городе, у меня была жена, двое детей. Поймал себя на мысли, что есть молодые люди, чьи лица навсегда застывают на гранитном памятники. Они не услышат радостный смех собственных детей, не понянчат внуков. Они просто уходят молодыми… безвозвратно…