Просто откроем "Архипелаг Гулаг" и вдумаемся в то, что пишет этот "страстотерпец".
Сокамерники мои — танкисты в чёрных мягких шлемах, не скрывали. Это были три честных, три немудрящих солдатских сердца — род людей, к которым я привязался за годы войны, будучи сам и сложнее и хуже. Все трое они были офицерами. Погоны их тоже были сорваны с озлоблением, кое-где торчало и нитяное мясо. На замызганных гимнастёрках светлые пятна были следы свинченных орденов, тёмные и красные рубцы на лицах и руках — память ранений и ожогов.
Прониклись? Боевые офицеры, а злобные НКВДшники их вон как. И за что???
Отволгнув от боя, который был позавчера, они вчера выпили и на задворках деревни вломились в баню, куда, как они заметили, пошли мыться две забористые девки. От их плохопослушных пьяных ног девушки успели, полуодевшись, ускакать.
О как! Очень по "боевому"!
Три недели уже война шла в Германии, и все мы хорошо знали: окажись девушки немки — их можно было изнасиловать, следом расстрелять, и это было бы почти боевое отличие; окажись они польки или наши угнанные русачки — их можно было бы во всяком случае гонять голыми по огороду и хлопать по ляжкам — забавная шутка, не больше.
Есть комментарии к этой мерзости? Переиздать к Дню Победы и дать почитать ветеранам - может их проклятия дойдут до Бога.
Т.е. по мысли автора за все описанное надо не в тюрьму сажать и срывать погоны, а погрозить пальчиком. А девушкам наверное сказать, чтобы не кочевряжились?
Самого Солженицына арестовали за переписку со школьным товарищем, за высказанные мысли и за дневник, в который он их записывал. Потом он напишет, что в тюрьме сочинял главы в голове и скатывал шарики, как четки, чтобы не забыть их.
Т.е. на свободе он свои мысли запомнить не мог? Надо было высказать другу, подставив и того тоже? Дурак или провокатор?
На одиннадцатый день после моего ареста три смершевца-дармоеда, обременённые тремя чемоданами трофеев больше, чем мною (на меня за долгую дорогу они уже положились), привезли меня на Белорусский вокзал Москвы. Назывались они спецконвой, на самом деле автоматы только мешали им тащить тяжелейшие чемоданы — добро, награбленное в Германии ими самими и их начальниками из контрразведки СМЕРШ 2-го Белорусского фронта, и теперь под предлогом конвоирования меня отвозимое семьям в Отечество.
Про работу СМЕРШевцев написано много. Если не нравятся сухие очерки, можно открыть "В августе 44-го", написанную кадровым офицером разведки. Тем самым, который видимо, по словами Солженицына, таскал чемоданами награбленное добро, конвоируя безвинных провокаторов и насильников.
Пожалуй, хватит на этом - ей богу, тошнит.