Как-то мои дети, их тогда было двое и они были совсем маленькими - Андрюше года ещё не было, отравились. Сразу оба.
Вызванная "скорая" немедленно увезла нас в инфекционку. Врачи буквально за день детей "починили", спасибо им. Но за ними ещё надо было наблюдать, да и анализы на ротовирус надо было ждать ещё дней пять, поэтому мы остались в отделении.
На второй или третий день к нам в палату принесли десятимесячного малыша. Нянечка посетовала, что он отказник. Недавно лежал здесь же, на карантине. Сейчас вот небольшой насморк, отправили из Дома малютки сюда. И мест в отделении нет, поэтому пусть с нами...
Ещё она оставила бутылочки и строго-настрого велела на руки малыша не брать. Строго-настрого!
- А если плакать будет? - спросила я. - Я же своих постоянно на руках таскаю, тоже захочет.
- Не, он привыкший. Ну, в конце концов если будет сильно мешать, скажете врачу, может, та переселит куда. А то, знаете, приучите к рукам его, а потом что?..
Малыш нам не мешал. Он сидел тихонько в кроватке, иногда так же тихонько плакал. Иногда вставал на ножки и стоял, раскачиваясь. И ловил мои взгляды.
Я честно старалась не смотреть в его сторону. И изо всех сил занималась собственными детьми. Долго. Минут двадцать.
Потом начала переглядываться с малышом. Он продвинулся ближе к прутьям, просунул, насколько было возможно, лицо. И замер. И внимательно следил, как мы с детьми играем.
Когда я ему, наконец, подмигнула и скорчила кожицу, он вдруг закричал радостно, встал на ножки и, держась за прутья железной кроватки, запрыгал-закачался в ней. И обкакался.
- Ириша, присмотри за Андрюшей, - попросила я старшую. И пошла искать нянечку.
Той нигде не было. Да и я надолго уходить боялась - собственные дети маленькие, мало ли.
Вернулась в палату, сняла с малыша подгузник, вымыла, переодела в свежее - нянечка оставила всё на тумбочке рядом.
Малыш, неслышно захныкавший вначале из-за дискомфорта, совершенно успокоился и даже загулил. Иришка читала Андрюше книгу - в пять лет она делала это уже очень хорошо...
А я, так и не выпуская мальчика с рук, села рядом с ней. И мы читали, и я изображала в лицах бурлящие в героях эмоции. Мальчишки смотрели во все глаза и улыбались своими полубеззубыми ртами. Маленький отказничок притаился, слился с моими руками, тихо-тихо наблюдая за мной и моими детьми...
- Бегу-бегу, занята была, сказали мне, ага, что вы искали! - нянечка заскочила в палату. Обнаружив пустую кроватку, она наконец перевела взгляд на нас.
Я ей сказала, что всё сделала сама. И что нет, мне было не сложно. И что всё у нас хорошо. И что нет, он не сядет мне на шею. И что да, он привыкнет к хорошему. А когда хорошее кончится, обратно привыкнет к плохому...
Её позвали, она махнула на меня рукой и скрылась. А у меня появился третий ребёнок, маленький Коленька.
Он был почти ровесникам моему Андрюше, только помельче, похудее и очень сильно легче по весу.
Меня это всегда удивляло в детях: недолюбленные младенцы очень лёгкие, как будто собраны из картона и ваты. Может, дело в питании. Может, именно в каком-то витамине любви. Который и делает ребенка румяным и тяжёлым бутузом.
Меня пугала в нём эта его невесомость. И я его практически не спускала с рук, надеясь за те дни, пока он с нами, хоть немножко его "витаминизировать". А там - будь что будет...
Того, что произошло дальше, я не ожидала совершенно.
На третий или четвёртый день я пошла в коридор налить себе чаю. И женщина из палаты напротив, сделала комплимент, какие, мол, красивые и весёлые у меня детки.
Я довольно расплылась - ещё бы :)) Какой матери не приятна похвала в адрес её детей?
- Особенно темненький мальчик ваш мне нравится. Такой улыбчивый, весёлый, смеётся так заливисто, я прям смотрю иной раз - глаза не могу оторвать. Я ведь из-за смеха его и обратила на него внимание. На сына моего похож....
И она рассказала историю про долгожданного сыночка - они с мужем долго пытались, и вот. И что-то в родах пошло не так. Она едва выжила, только лишилась матки.
А мальчик их родился с пороком сердца. Ему сделали операцию. Потом ещё одну. Следующую запланировали после того, как мальчику исполнится годик и он достаточно окрепнет.
Перед последней операцией предупредили, что из-за того, что порок сердца критический, шансы, что операция пройдёт успешно, пятьдесят на пятьдесят.
- Я же сама врач, мне ли не знать... - вздохнула Алевтина, так она мне тогда представилась.
Малыш умер в реанимации спустя два дня после операции. Их маленький Коленька - Аля заплакала...
- Коленька? А того мальчика зовут Коленька, представляете?
Аля, оплакивая сына, даже не сразу услышала меня. А когда услышала, когда узнала, что мальчик - ничей, изменилась в лице и, извинившись, ушла.
Больше я её не видела. В окне палаты напротив начала появляться другая женщина...
Мы уехали на следующий день после обеда. Анализы пришли хорошие, нас не стали задерживать. Коленьку забрали на обследование, а нянечка сообщила тихонько, что вроде появился усыновитель и, наверное, скоро новая мама приедет в больницу немного побыть с ребёнком...
...Я бы, наверное, и не вспомнила о том случае, если бы не встретила вчера женщину. Она сама подошла ко мне. Сказала, что читает мою страницу. И что она - та самая Алевтина. Мама Коленьки, ему уже десять.
Да, как моему Андрюше, она помнит...
В те дни она легла в больницу с маленькой племянницей. И, услышав заливистый смех малыша из-за стекла, увидев его, подумала, как сильно он похож на их маленького сына. Умершего сына.
И как везёт некоторым: вон, трое у той, за стеклом, мал мала меньше. А она единственного потеряла...
Когда случился наш с ней разговор, и она узнала, что Коленька - отказник, она тут же вызвонила другую родственницу сидеть с племянницей. Благо, та была единственная, обожаемая и проблем с няньками не было.
И сразу развила бурную деятельность по усыновлению Коленьки.
Оказывается, мальчик долго пробыл отказником, потому что у него... был порок сердца. И потенциальные усыновители очень пугались.
- Я и сама испугалась: опять?! Но опят же вот он Коленька, наш, в больнице, один. И мы решили: даже если результат будет тот же, мы хоть сколько-то побудем родителями...
Ребенка им отдали быстро. В полтора года удачно прооперировали.
Сейчас о патологии ничего не напоминает, сын занимается спортом. Но они на всякий случай раз в год посещают клинику в Москве и проходят обследования.
- Вот, смотрите, Надежда, какой у нас красавчик, Николай Иванович Сергеев.
Я согласилась, что да, действительно красавчик.
Мы тепло попрощались и разошлись. Но, через пять шагов, отойдя от шока: вот это оборот (!), я её догнала и спросила, могу ли я о них написать?
- Только имена наши не пишите, хорошо. Никто не знает о том, что он не родной. Сын на мужа очень похож, а сейчас ещё и привычки папкины перенял - вообще копия. Мы переехали специально из Серова в N., чтобы никто ему не разболтал. Сейчас у сестры погостим - да обратно поедем...
P.S. На фото мой Андрюша в те дни, когда мы лежали в той самой инфекционке. Пластыри над левым глазом и шапочка держат катетер, который деткам этого возраста вставляют в вену на голове. К счастью, катетером воспользовались лишь раз, когда делали капельницу при поступлении...
А я в очередной раз убедилась, что если есть возможность взять ребёнка на руки - надо это сделать. Даже если потом "с рук не слезет".
Конечно не слезет. Кто ему даст слезть...
С любовью, ваша Надежда Левагина.
Подписывайтемь на мой канал