Тем временем баба Катя, не дождавшись мужа, вышла узнать, в чем дело, и выплеснуть праведный гнев на неповоротливого супруга. Времени на ее взгляд прошло достаточно, пора бы и быть. То есть, Мишке не быть. Козла ей, конечно, жаль было, что там говорить. Все же с соски его кормила. Но рано или поздно это должно было случиться, чего уж там... Да и жрать паразит стал столько, что уже пенсии на прокорм всех троих не хватало, и перспектив, что животина есть станет меньше, не наблюдалось.
Деда в сарае она, понятное дело, не обнаружила. Свет горел, горели в темном углу страхом и злобой Мишкины глаза, в которые баба Катя смотреть не решилась. Нож торчал воткнутым в косяк. Вздохнув, баба Катя непедагогично ругнулась:
- Уфитилил, значит, кобелина хренов, да? Пошел опять по улице рюмашки сшибать? Ну, ладно. К столу все равно приползешь, а уж я тебя встречу сковородником...
И пошла в расстроенных чувствах к Тише с Мишей. Отступать она не привыкла, а исполнить задуманное лучшей кандидатуры, чем Тиша, поблизости не имелось. Того все приглашали скот резать. Почему еще и повелась слава душегубская. Жили Тиша с Мишей на соседней улице, позади баб Катиного огорода, через который шагать зимой не с руки. То есть, не с ноги. И тащиться ей пришлось вкругаля. Наверное, от перспективы дальнего путешествия баба Катя и забыла запереть дверь сарайчика на засов. И это была роковая ошибка, которая и привела к дальнейшим событиям...
Василий тем временем успел замахнуть еще полста грамм, сладко закурил, устраиваясь на табурете поудобнее, и привалившись спиной к кадушке с капусткой, и предался мечтам, что он часто делал в последние годы. Типа, вот бы ему сейчас уйти от Катерины, когда трое детей уже встали на ноги, и разлетелись кто куда, да найти бы себе молодайку погорячее, да зажить, как не удавалось прежде... Чего греха таить, до женской ласки дед все еще был охоч, а супружница после вторых родов к этому делу как-то враз охладела, и третью дочку заделала с дедом уже по инерции. Хотя дед иногда подозревал, что уже, возможно, и не с ним заделала, настолько младшенькая была на него не похожа. От таких срамных мыслей ретивое у деда взыграло, к тому же подогретое водкой, и он сердито ударил ладонью правой руки о локтевой сгиб левой:
- А вот тебе! Карга старая. Ха! Резать! Нашла живодера. Всю жизнь из меня веревки вьешь, теперь еще и мясником заделать решила? А не пойду. Вот тут устроюсь, и Новый год встречу...
Потом он еще что-то бормотал, вспоминая все свои обиды, и еще добавил для согрева, и, кажется, даже вздремнул между делом, предаваясь в полусне сладким мечтаниям...
Продолжение следует😊.