Поколение рождения 30х, 40х, а потом и наше, -50х, начало 60х, рано начинало работать и зарабатывать.
--Папа, у меня штаны на коленках, где бабушка зашила, и там порвались.
Отец посмотрел на меня насмешливо:
--Понял, Коля. И пошел в сарай точить тяпку. Наточил, посмотрел, ладно ли, удобно ли лежит в руке черенок, укоротил под мой рост, я попробовал --все хорошо.
--Завтра, половина седьмого я тебя разбужу. Я согласно кивнул.
Утром с отцом сходили через дорогу к колодцу, отец опрокинул ведро на себя, потом "окатил меня, пошли домой, утерлись, оделись и управляться в хлев. Мать к этому времени подоила корову и отогнала в стадо, вместе с овечками. Дали есть свиньям, прибрались в хлеву, умылись под рукомойником и вошли в дом. Мама вышла из дальней комнаты, где кормила грудью младшего, налила молока в кружки, отрезала по ломтю своего, испеченного в русской печи, хлеба, присела на лавочку, улыбчиво наблюдая как мы едим.
-- Кепку оденешь, или платок? --спросила меня.
-- Платок, мама.
Не люблю сейчас, и тогда не любил кепки, только тюбетейки. Мать сложила треугольником хлопчатобумажный платок, подвязала сзади головы, кончики подтолкнула под узел, получилась ладная тюбетейка.
Вместе вышли из дома, мама пошла к своей маме, моей бабушке Степаниде, я с отцом в центр села, в полутора километров от дома, в центре разделились; папа в МТМ, я к конторе. Там уже выстроились в линейку подростки от 17 до 13 лет, управляющий переписывал их в тетрадку, стояли наготове две машины бортовые Газ-51, с лавочками в кузове. Я встал с краю. Управляющий покосился на меня, но ничего не сказал, продолжая переписывать ребят теперь уже во вторую тетрадь. Дошла очередь до меня.
-- Тебе сколько лет, малец в женском платке? --спросил, глядя на меня притворно--строгим взглядом.
-- Почти десять. И это тюбетейка, --поправил его.
--А мы берем на работу с тринадцати?! --тем не менее не закрывая тетрадку.
-- Он справится --заступилась рядом стоящая двоюродная 14-летняя сестра Галя.
--Посмотрим --сказал дядя Степа, лучший друг отца, и спросил строго --фамилия.
-- Вилисов Николай Павлович, --отчеканил. Все говорили только фамилию и имя. Все заулыбались. Записав, дядя Степа отдал тетрадки двум молодым девушкам, агрономам, и скомандовал --по машинам. Всем места не хватило, поле недалеко, один Газик вернулся и забрал оставшихся, пока агрономы расставляли работяг по рядам. Машины ушли в соседнее село, в центральную контору --за взрослыми, которых вскоре и привезли на другой конец поля.
Четырехкилометровое поле было разделено на две половины, посредине и по краям стояли тракторные телеги с водруженными на них бочками во всю телегу с питьевой водой, к которым иногда подходили ополоснуться и попить. Но с середины поля не пойдешь --работать надо. Жара под тридцать, расстояние между растениями свеклы не более 35см, в лунке одно растение, за этим строго следили агрономы, рядок два километра. Рядом со мной шла сестра, помогали друг другу и рядок закончили одновременно. Открыли кран в бочке и стали под него, раздевшись.
-- Эй, вы что это там воду понапрасну выливаете, всем может не хватить, --девушка, агроном.
-- Хватит -- возразил я, одеваясь, --так легче.
Галя смочила платок, я тюбетейку, хваля себя, что не надел кепку. Агроном поставила на следующий рядок и пошла проверять остальных. До конца не дошли --привезли обед из совхозной столовой.
Вечером, закончив работу, с полчаса ждали агрономов, пока они приводили в порядок свои записи, потом выслушали от них, кто сколько сделал. Я с Галей перевыполнили взрослую норму в полтора раза. И все выполнили, подчеркиваю, свою норму. А норма была с 18 до 15 лет --половина взрослой; с 15 до 13 лет --четверть взрослой нормы при одной и той же оплате. Мне потом это знание норм несколько раз помогло. Подросткам всегда можно было в школьные каникулы найти работу, что в селе, что в городе, и заработать на карманные. Но мало кто "дотянул" до взрослой нормы. Мне с сестрой было чем гордиться, завтра бы "марку" не потерять.