Очень важный комментарий от Полиховского из ОВД-Инфо, близко знакомого с участниками дела. От него мы узнаем, что «Медуза» умолчала о важных обстоятельствах. Один из ее главных информаторов — некий Илья — имел личный конфликт с Пчелинцевым, которого он обвиняет в убийстве. Вторая значимая вещь. О том, что в среде "левых" давно ходили слухи о двойном убийстве фигурантами дела «Сети». Об этом «Медуза» также умолчала.
Давайте начнем с самого простого — с Ильи-расследователя в тексте «Медузы».
Всю инфу Солопову принес Илья, который упоминается в статье без фамилии. Я знаю его лично. В день публикации моего первого текста про пензенскую «Сеть» Илья писал мне истерические сообщения в личку, обещая сломать ноги за то, что я называю ребят «антифашистами» — по его мнению любая политизация дела навредила бы. Всю неделю до этого он отговаривал нас вообще публиковать эту историю с пытками и страйкболом, уверял, что это не поможет.
Я подумал, что Илья очень переживает за фигурантов, потому что кого-то из них знает. Мы поругались, а потом его попустило, и мы продолжали время от времени общаться.
Я знаю Илью, а поэтому у меня к «Медузе» возник ряд вопросов, если уж говорить о важных деталях.
Почему в тексте ничего нет про личный конфликт Ильи и Пчелинцева? Почему не упоминается, что Илья после того, как Пчелинцева посадили, стал встречаться с его женой, теперь уже бывшей? Почему там нет ничего о письмах об этом, которые писал Илья Диме в тюрьму? А о тех письмах, которые он писал жене Шишкина? А о конфликте Ильи с Шишкиным, Сагынбаевым, вообще в принципе о том, что для него все это — личная история — и именно так он ее воспринимает.
Личная заинтересованность основного источника расследования, важная деталь, как считаете?
Я, как человек, два года общавшийся с Ильей, могу его охарактеризовать. Я бы сказал, что он не очень уравновешен. Что он любит лезть во все истории, которые считает важными и интересными, что он плодит по одной или больше безумной идее в день. Что я слышал от него десятки безумнейшим планов по спасению фигурантов дела «Сети» с помощью тонких общественных кампаний, с помощью встречи с Кириенко, с помощью конкурса «Лидеры россии», с помощью апелляции к высшим чинам фсб и прочее подобное и самое разное. Обыкновенно Илья пишет по 50 сообщений в ответ на твое одно, развивая в своих рассуждениях теории, гипотезы, планы и простые объяснения сложных проблем.
Для примера: по его гипотезе, в антифа-среде популярны девушки с большой грудью, потому что в антифа-среде много людей, воспитанных мамами.
Возможно, эти характеристики не вошли бы в текст «Медузы», конечно, но они позволили бы подписавшимся под ним понять, что не все, что говорит Илья, может быть правдой. Позволили бы засомневаться и задуматься — в чем в принципе и состоит, наверное, работа журналиста.
А почему этой инфы нет у Макса Солопова? Да потому что он об этом не спросил. Ни участников кампании, ни родителей, ни адвокатов — никого. Зачем, если нужно хайповать на горячей теме прямо сейчас, пока кто-то из коллег пытается раскопать что-то кроме рассказов Ильи-расследователя (и которых, этих коллег, «Медуза» кинула в угоду хайпу).
UPD UPD UPD
При всем сказанном, я не считаю расследование «Медузы» заказухой ФСБ. Скорее это плохая работа для просмотров, я думаю так. При всем сказанном, я не считаю Илью провокатором или лгуном. Манипулятором — да, большим лжецом — нет. Мы общались все это время с ним с переменным успехом, он приходил ко мне на суд в августе.
Я рассказал об этом, чтобы ответить на один из главных вопросов этой истории. Я видел, товарищи уже задавали его.
Почему я, зная, что есть такая история с мертвым человеком и пропавшим человеком, не написал об этом? Простого ответа тут нет. Илья стал рассказывать об этом активистам кампании поддержки, родителям, потом к этому присоединилась Саша Аксенова Да, было чисто психологически сложно начать об этом задумываться. Да, было сложно понять, что из сказанного — плод воспаленного воображения Ильи, а что — мутотень, о которой надо думать. Было сложно добиться ответов от фигурантов, которые в СИЗО и всякую вину отрицали. Было сложно спорить с теми, кто считал, что это ударит по всей поддержке и всем навредит, было сложно с неприятием всего этого родителями. Мы попытались расследовать это силами кампании поддержки. Мы спросили некоторых фигурантов, мы посмотрели дело (это делал не я лично, к сожалению), мы узнали, что думает СК. Мы нашли некоторые странные переписки в деле, которые упоминаются и в тексте «Медузы». Мы решили, что четкими доказательствами мы не обладаем. Не смогли прийти к какому-то единому решению, кто-то окончательно охуел от этих историй и отошел от поддержки, кто-то вспомнил презумпцию невиновности.
Лично у меня сформулированного ответа не было. То есть, об этой дилемме: навреди невиновным или сообщи о виновных (предположительно) я думаю все время.
Я был тем самым журналистом, который знал об этой истории и не расследовал ее. Хотя такой же текст как на медузе мог написать и сам Илья, и я, и многие знакомые активисты.
В общем, я просто хочу, чтобы люди понимали контекст происходящего, как я принимал те или иные решения — или скорее не принимал, и почему. В какой-то момент меня, кажется, парализовало, мозг просто отказывался об этом думать. В этом, конечно, некого больше винить, кроме меня самого.
Я думаю, что версия с убийством Артема и Кати до сих пор не доказана, хотя признания Полтавца, который раньше отрицал свою причастность к этому, позволяют о чем-то судить.
В любом случае, я чувствую вину за это молчание. Потому что я писал один из первых текстов про пензенскую Сеть, ездил к родственникам. Потому что я брал интервью у Полтавца о пытках. Я несу полную ответственность за то, что люди выступали в поддержку Сети.
(конечно, я был не один в этом во всем, я имею в виду, что свою собственную ответственность я ощущаю с каждой акцией в поддержку Полтовца и Иванкина)
При этом, я лично в эту историю верю. В смерть двух людей в рязанском лесу. Именно «верю», потому что убедительно это еще не доказано. Я думаю, необходимо расследовать это, и я надеюсь, что теперь это сделают люди, у кого окажется больше навыков и сил для этого. В этом парадокс: меня жутко бесит хайпоцентричность «Медузы», меня бесит Илья своей спонтанностью , нарциссизмом и своими манипуляциями, но я рад, что эта история стала предметом обсуждения и опубликована. Рад, потому что я сделать этого не смог.
И конечно в какой-то момент я слишком близко подошел к этому делу, нарушив границы, где должен был остановится журналист. Из-за пыток, неподготовленности, неготовности ко всему этому пиздецу и потому что считал фигурантов дела своими товарищами. Я и сейчас считаю своими товарищами Василия Куксова, Илью Шакурского, Виктора Филинкова и Юлия Бояршинова. И я думаю, что надо выступать против пыток и дела «Сети» — и за полное подробное расследование рязанской истории.
Я не понимаю, как должны быть разграничены роли активиста, правозащитника и журналиста в рамках одного человека. Я думал, что я справлюсь с этой эклектичностью, но в итоге потерялся среди трех деревьев. Мне кажется, это проблема в принципе актуальна для многих людей вокруг дела Сети и просто.
Я уже писал, что дело «Сети» поломало многих людей. Это правда. Нас не готовили к таким этическим коллизиям в школе. Сначала мы все охуели от того, что в России есть пытки. Я серьезно — лично рассказами Димы Пчелинцева шокирован до сих пор. А рассказ Виктора Филинкова я знаю наизусть, потому что учил его для пьесы Театра.док. Это мой стишок, запомненный из детства.
А потом все охуели от того, что автоматически, подсознательно выстроенный образ героев стал рушится. Не знаю, может быть я рассказываю какие-то банальные вещи про крушение картины миры 25-летних. Наше крушение пришлось на дело Сети.
Не хочу повторять за более опытными, старшими, мудрыми товарищами, уже успевшими разложить эту проблематику на лопатки, но все это действительно важная тема для обсуждения журналистским сообществом, правозащитным, активистским.
Ну и да. Я сижу дома за компом со своей этикой. Ребята сидят в тюрьме. Катя, возможно, лежит в земле, как Артем.
Мнение Алексея Федярова, из «Руси сидящей», близко знакомого с тем, как работает правоохранительная и судебная системы. Он четко указывает на то, что проблемы в том, чтобы "повесить" на фигурантов убийство — не было. И что уголовное дело по факту убийства было заведено, никто его не скрывал.
И еще об этом тексте. Вроде бы и гладко, но человек, понимающий в том, как убийства расследуются и как строится оперативная работа по их раскрытию, морщится и не верит. Рассказываю, от чего морщусь.
"ФСБ, по нашим сведениям, знала об этом, но не передала материалы в Следственный комитет — видимо, не желая делиться громким делом. <…> При этом ФСБ решила не изучать происхождение нелегального оружия, которым пользовались осужденные, и не задавала вопросы об этом обвиняемым, следует из материалов уголовного дела. Проигнорировала спецслужба и информацию о возможном убийстве".
1. Что значит "делиться"? ФСБ расследовало бы то, что расследовало, а СКР бы расследовал убийство. Никто бы дело из ФСБ не забрал, для этого нет ни дураков, ни требования закона. Соединять дела – право, но не обязанность следственных органов (статья 153 УПК).
2. Какие сведения не передала ФСБ в СКР? Чаты членов сети? Вот этот фрагмент и похожие, думаю: "Чернов ответил Полтавцу, что про эффективность "вербовки" становится понятно, когда "кореш либо в "Сети“, либо устранен", — эту фразу следователь ФСБ подчеркнул ручкой". Что следователь подчеркнул, это круто. Но, извините, это настолько на поверхности, настолько просится сразу на проверку, что уверен, изучено операми Управления уголовного розыска МВД Рязанской области давным-давно.
3. Про игнорирование. Да ладно. Есть обвиняемые с сомнительным делом, с пытками, есть шанс привязать их к убийству членов группы (!), а ФСБ игнорирует? Слишком хорошо я знаком с методами работы этой структуры, чтобы не икнуть прямо сейчас. Икнул.
"В 2016 году Катя познакомилась с Артемом Дорофеевым. Они пропали в один день — 31 марта 2017-го".
Что это значит? Что Катя отрабатывалась либо как жертва убийства, либо как соучастница убийства Артема. То есть в любом случае – была работа, никто убийство не прятал.
"В кулинарном колледже Артем подружился с одногруппниками Михаилом Кульковым и Максимом Иванкиным. Вернувшись из армии в ноябре 2015 года, он планировал открыть вместе с Михаилом палатку с шаурмой. Летом 2016-го они начали снимать квартиру на улице Попова, 42. У них периодически жил Иванкин, а с осени — и Катя Левченко".
Вот вам и ближний круг лиц, которых отработали в первую очередь.
"Иванкин и Полтавец остановились в квартире у Алины. Сама она жила по другому адресу, но несколько раз заходила, чтобы узнать, как у них дела, о каждом визите предупреждая заранее. Она вспоминает, что гости вели себя максимально осторожно: оглядывались и прислушивались".
Интересная какая Алина. Ей бы рассказать об уголовной ответственности за заранее необещанное укрывательство преступления и адвоката дать. Что бы она тогда поведала? Ох и мутен же ее рассказ, на месте следователей я бы вот с неё завтра и начал, много чего может она рассказать про это убийство. Но рассказывает выверенно. Непонятно кого спасает, но кого-то точно.
Про тело Артема объективно: "частично присыпанное землей, с телесными повреждениями в виде оскольчатого перелома костей лицевого скелета, ран в левой теменной области и на передней поверхности шеи с повреждением четвертого и пятого шейных позвонков".
Про Катю со слов Полтавца: "Иванкин убил и похоронил Катю не более, чем в ста метрах от того места, где нашли тело Артема".
Двойное убийство. Глухой лес. Один труп хороним, второй бросаем. Интересно.
"Андрей Черкасов объяснил "Медузе", что подумал о Максиме во многом из-за разговоров с рязанскими следователями. В феврале 2019 года они расспрашивали Андрея о погибшем друге. Тогда же, вспоминает он, следователи рассказали, что уже успели допросить пойманных в Москве 5 июля 2018 года Иванкина и Кулькова (в тот момент они находились в СИЗО как фигуранты дела "Сети")".
Понимаете? Люди арестованы ФСБ, а их допрашивает СКР по убийству (вход к арестованным только с разрешения ФСБ), при этом ФСБ, как пишут авторы статьи, не хочет делиться делом.
Полтавец. Тут у авторов пока совсем запутанно, видимо, не могут справиться с его версией. То он "признается в причастности". То "говорит "Медузе", что точного места убийства не видел".
Ещё по словам Полтавца, "Артему сначала выстрелили в лицо картечью из обреза карабина „Сайга“ 12-го калибра. Он оставался жив, и ему перерезали сонную артерию". Ни разу не слышал от допрашиваемых фразу: "Перерезал сонную артерию". Шею, горло – да. Но сонную артерию, или яремную вену, например, нет. Вымученные слова. А зачем ему эти слова, зачем ему вообще это все? Не будем брать всерьез версию, что это он вещает из застенков ФСБ. Думаю, все проще. Парень снимает вину с себя. Есть, видимо, личные опасения, а тут и Алина, и "Медуза" решили помочь.
Посмотрим, что скажет с адвокатом. Главное, чтобы не "Медуза" адвоката дала.
Иначе сидеть парню не пересидеть.
И ещё. "Медуза" пишет, что Чернов, Иванкин, Кульков, Пчелинцев в 2016 году "предположительно выращивают марихуану" (прелесть какая) и "делают закладки". Про закладки - прямое утверждение.
Обратим внимание, что ни один эпизод сбыта наркотиков в 2016 году никому из этих людей не вменен.
Ещё точнее: эти данные проверены, обвинение по ним не предъявлено.
Они невиновны в том, в чем обвиняет их "Медуза".
И наконец важная информация от Скороводы из "Медиазоны":
Меньше всего хочется комментировать поспешный текст «Медузы», но многие спрашивают, поэтому пару вещей нужно обозначить:
— историю в той версии активистов, которая пересказана в материале, я узнал раньше журналистов «Медузы»; я работал над тем, чтобы убедительно ее проверить, продолжу этим заниматься и дальше — публиковать то, что было в ней, без спокойной и тщательной проверки мне стандарты доказывания не позволяют; речь вообще-то об обвинении в двойном убийстве
— ко всем свидетельствам в пользу этой версии остается немало непроясненных вопросов, а в признаниях Полтавца (который несколько раз менял свои версии, одну из них, видимо, изложил «Медузе») есть нестыковки; например, он говорит о выстреле «в лицо картечью» — а осматривавший труп эксперт пишет об ударе тупым предметом в лицо
— погибшие не должны остаться забытыми. но эта трагедия и это убийство, к которому все-таки с большой вероятностью причастен кто-то из пензенцев, не отменяют пыток, кошмарных сроков и грубо слепленного «террористического сообщества» (радует, что вроде по этому вопросу в обществе реакция довольно здоровая и однозначная)
Наконец, приведем мнение Никиты Могутина из Baza.
Текст «Медузы» по делу «Сети» – это, конечно, не расследование. Это колонка «Мнения» – на их же сайте. Но куда важнее для меня иное: Колпаков, Тимченко и остальные вдруг почувствовали себя «Базой». К ним в руки (как – мне похер) попала очень важная информация. Они ей верят и считают её на 100 процентов важной. Выдают – и вдруг налетают дурачки и доброхотовы, требующие пруфов на крови. И все ваши прекрасные дисклеймеры вдруг не спасают, оказывается, всем на них похер.
Ваня Колпаков, Галина Тимченко – я очень надеюсь, что вы уверены в чистоплотности ваших журналистов-расследователей, так же, как мы в своих.
А пока – добро пожаловать в ваше любимое «Ненадёжный источник». Налепите его себе на лоб. Ну или на любое другое свободное и освещённое место.