Высоко над городом висели облака. В рассветных сумерках краски бледнели, и всё, что было вокруг, выглядело как призраки. Призрак бетонного моста через реку, призрак реки, над которой призрачные ивы сбрасывали редкие продолговатые жухлые листья, призрак одинокого мужчины, стоящего на старом заброшенном железном мосте напротив завода органического стекла, который уже давно стал призраком. Мужчина держал обеими руками небольшую удочку и смотрел стеклянным взглядом на ровную гладь воды, где плавали листья и мелкий мусор. В этой глади, будто в зеркале, отражались облупившиеся стены завода, его трубы и безжизненные разбитые окна.
И сам он, мужчина, отражался в грязной речной воде на фоне исполинской конструкции дорожной развязки, протянувшейся через реку армированными бетонными клешнями. Старик посмотрел на себя, отведя взгляд от поплавка, и увидел седые волосы под серой кепкой, маленькие глаза, худые посеревшие кисти рук, державшие удочку. Целлофановый пакет, приплывший сверху по течению, зацепился ушком за стебель камыша и закрыл собой отражение старика, который видел теперь вместо себя дырявый кусок пластика.
- Дядь Сава! - пронеслось над водой эхо. С конца моста приближался к мужчине высокий человек в тёплом синем жилете. - Эй, дядь Сава, ты слышишь?
Старик не оборачивался на него, он даже не обратил внимание на поплавок, который начал дёргаться, уходя под маслянистую поверхность воды. Всё его внимание захватил пакет.
- Дядь, ну ты чего? - вплотную приблизился мужчина лет сорока пяти. - Мы же договаривались с тобой: скоро начальники приедут, если они увидят, что я пустил кого-то, то сделают мне выговор, лишат премии, а ты, - он развернул старика к себе, схватив грубо за локоть, и продолжил:
- Ты останешься без своей гнилой вонючей рыбы, так что давай быстрее, шевелись на выход. По-хорошему прошу.
Старик смотал удочку и подхватил худой садок с несколькими рыбками. За тем, как уходил он, наблюдал тот мужчина до тех пор, пока старческая тень ни скрылась за бетонным забором. Старик потопал по строительной дороге, обходя лужи с жёлтой водой, вдоль забора, скрывавшего реку. Он прошёл мимо фасада завода с тяжёлыми раздвижными воротами, около которых стояли дорогие автомобили, и повернул на улицу, ведущую к его дому. За покосившимся забором затявкал щенок, соскучившийся по хозяину.
- Тихо-тихо, - раздражённо проворчал Сава, открывая калитку.
Щенок, привязанный к будке, радостно запрыгал, учуяв запах свежей рыбы. Старик потрепал собаку по голове и направился к дому по еле заметной тропинке среди заросшего сорняками двора. Оставив садок с рыбой в холодильнике, он вышел из своего дома, покинул двор с другой стороны и оказался под тенью дерева, где стояла низенькая лавочка из почерневших брёвен. Там наблюдал он за тем, как солнце медленно поднималось над другой стороной улицы. По рельсам донеслась знакомая ему дрожь трамвая, он тяжело встал и пошаркал к дороге.
Подъехавший трамвай маршрута №7 открыл свои дребезжащие двери и оттуда послышался голос водителя: «Улица Нагорная».
Дядя Сава поднялся в салон, вцепившись в поручень.
«Осторожно: двери закрываются. Следующая остановка - «Площадь павших революционеров», - прошуршал динамик. Сава подошёл к месту кондуктора, где сидела немолодая женщина в бежевой куртке и оранжевом жилете поверх неё. Он протянул горсть монет женщине со словами: «Привет, Рая, возьми за проезд».
Женщина посмотрела на него исподлобья, оторвала красный билетик от катушки и протянула старику.
- Не валяй дурака, Пётр, оставь. Садись рядом.
Он послушно сел, Рая же приняла оплату от другого пассажира и села рядом со стариком.
- Как мать поживает? - спросил Пётр.
- Лучше вроде бы. Но ей надо больше времени проводить на свежем воздухе и заниматься физкультурой, - вздохнула она. - У меня у самой уже давление начинает скакать.
- Хах, работать надо меньше! Конечно, такая тряска каждый день, - усмехнулся Пётр, когда катившийся с горки вагон трамвая раскачивался из стороны в сторону и дребезжал своими металлическими боками. Трамвай наполнился на остановке парой таких же, как Пётр, стариков и одним школьником. Раиса встала с сиденья и прошла к пассажирам. Пётр остался один и, сидя у окна, он смотрел на новую автомобильную заправочную станцию, которая расположилась, казалось бы, между небольших частных домиков, точно как у самого Петра. Одна за другой машины заезжали и выезжали с заправки, собираясь в длинные дымящиеся вереницы.
Трамвай проехал остановку и тут же остановился, чтобы водитель вышел и повернул стрелку на рельсах. Вагон снова дёрнулся, когда Раиса вновь подсела к Петру.
- Куда ещё меньше работать, Петь? Смены и так сократили, половина кондукторов выходит сверхурочно во внерабочее время по соглашению и получает копейки в конвертах. О чём ты говоришь?
- Я не хотел обидеть.
- Знаю, - кивнула женщина. - Ты куда едешь?
Пара пожелтевших глаз посмотрела на кондуктора с тоской и безразличием. Пётр пожевал губу и сказал тихо:
- Некуда ехать мне: раньше ездил к сестре, а после её смерти никуда больше мне и не надо. Поговорить дома тоже не с кем: Марья, соседка моя, тоже померла. Вот я и катаюсь с тобой.
Вагон трамвая неспешно проехал остановку «улица Красноармейская» и «Часовой завод», в здании которого сейчас находился торгово-развлекательный центр с большой парковкой внутри и снаружи. Лишь со стороны улицы Советской старый промышленный фасад давал знать о прошлом этого строения.
- Мне тоже нелегко далось закрытие маршрута, - сказала Рая, собрав плату за проезд со вновь зашедших пассажиров. - Слушай, Пётр, что ты будешь трястись со мной до кольца? Давай, сойди на следующей, погуляй хоть немного, а потом сядешь обратно, как мы будем возвращаться.
«Городской сад», - передал водитель через динамики. Тяжёлые двери трамвая открылись, и Пётр вышел на проезжую часть, потом обошёл забор и мимо киосков и ларьков вошёл в ворота Городского сада. Солнце поднялось достаточно высоко, чтобы согревать землю и радовать случайных прохожих. Парк был ещё совсем пустой, а коробейники ещё не вышли на свои места. На маленьких уютных аллеях сада с подметёнными дорожками было тихо и спокойно. Пётр прошёл по ним, шаркая по тротуарной плитке, до театра, потом развернулся и неспешно побрёл обратно, убрав руки за спину. Большой парк аттракционов ещё не открыл свои двери, дети не бегали мимо каруселей, выпрашивая у родителей сладкую вату или печёные яблоки, взрослые не стояли ещё в очередях к кассам, стремясь отдать в окошко деньги, чтобы получить на выходе билет, столь нужный и желанный детскому сердцу. Пётр глядел стеклянными глазами на разноцветные стальные формы аттракционов, манящих своими огоньками и музыкой. Они вот-вот заработают, принося своим собственникам доход, а старый завод органического стекла на берегу реки больше никогда не заработает, не откроет свои громоздкие ворота, не пройдёт через проходную Пётр, не получит он больше никогда зарплату химика.
Около пяти минут ждал он своего трамвая, сидя на лавочке у ворот Городского сада. Когда, наконец, бежево-красный рогатый вагон показался вдалеке, он бодро встал, чтобы быть готовым к посадке.
На передней площадке его встретила Рая, которая сообщила, что трамвай срочно возвращается в депо.
- Скоро должен прийти следующий вагон, может, дождёшься его, чтобы не идти пешком?
- Да нет, - пошарив в кармане, сказал Пётр и достал мелочь на проезд. - Доеду до поворота на улицу Труда, а там пройдусь пешком.
Почти всю дорогу Раиса провела в кабине водителя, а Пётр сидел в одиночестве и смотрел стеклянным взглядом на машины, двигающиеся параллельно трамваю. Когда вагон повернул на улицу Российскую, кондуктор присела к старику на соседнее сиденье.
- У нас тормоз нужно срочно обслужить, - на выдохе сказала она. - И все такие - ломаные, вечно чинят, но с каждым разом чинить приходится чаще.
Пётр попрощался с Раисой и покинул трамвай на остановке «улица Труда». Ещё какое-то время он смотрел на уезжающий трамвай и, когда тот скрылся за поворотом, перешёл широкую дорогу, потом ещё раз перешёл широкую дорогу и вдоль фасада военного госпиталя направился к дому. Дорога в горку не далась ему легко, и перед последним пешеходным переходом он присел на скамейку отдышаться. Через дорогу был его дом, где голодный щенок заждался хозяина. Немного косой домик, с некрасивой оградой, сделанной из подручных материалов: старых досок, дверных полотен, листов шифера и жести. Он заметил, как кто-то подошёл к калитке и опустил что-то в ящик. Пётр встал и пошёл к дому. Пройдя мимо скамейки под деревом, он открыл ящик и достал длинный белый конверт, на котором было указано: получатель - Савельев Пётр Андреевич, отправитель - Администрация города.
Щенок радостно залаял, услышав Петра. Сам же старик прошёл мимо щенка и его будки в дом. На маленькой кухне он сточенным ножом вскрыл конверт. На листе было указано: «Извещение». Дочитав до конца, он тяжело опустился на табурет и морщинистыми руками закрыл лицо. Позже он почистил рыбок из холодильника и сварил их в алюминиевой кастрюле. Рыбные головы он отдал собаке, а сам сел обедать, положив рядом конверт, где было указано об изъятии земельного участка для муниципальных нужд.
