Звонит телефон.
Мужчина, по голосу уже довольно немолодой, просит о встрече. Мол, вас порекомендовали, как журналиста, который сможет помочь. Или хотя бы подсказать, куда обратиться с проблемой.
А еще написать о ней, о проблеме, заставив власть стыдиться тем, как она относится к своим пенсионерам.
- Хорошо, - говорю, - встретимся.
… Показывает мне фотографии, где они с Фаенькой. Фаенька – это его жена, с которой прожил 42 года.
- В любви и согласии - уточняет супруга, до этого молча стоявшая рядом.
- И вот, представляете, Надежда, нам не дают медаль «За любовь и верность». Ну и деньги, которые там причитаются вместе с этой медалью - тоже. В смысле, не дают.
Спрашиваю о причинах отказа. Он сначала мнется, говорит, мол, так и не понял, что они там ему говорили, ссылается на старость и плохую память.
Потом всё-таки признается, что не дали, т.к. когда-то, уже и не упомнить когда, был у них с Фаенькой развод.
- Ну, ведь фиктивный развод-то был, как они понять не могут?! Мы ведь потом сразу и расписались заново с Фаенькой...
Интересуюсь: сразу – это после чего?
И тут мне рассказывают такую историю. В начале 80-х их дом, признанный ветхим, расселяли. Если кто помнит, в те благодатные времена расселяли из расчета необходимой площади на одного человека, прописанного в квартире. Разведенным давали два жилья. На этом супруги и решили сыграть.
Скоренько развелись и, вместо ветхой неблагоустроенной «однушки», получили две благоустроенные квартиры, 1 и 2-комнатную.
Потом подали заявление в отдел загс и снова стали законными мужем и женой.
Пока подрастали дети, втихую сдавали «однушку» квартирантам. Имея с этого, как выразился хозяин дома, «небольшую копеечку». И, какой бы она не была, эта «копеечка», а на вторую квартиру с нее накопить удалось. Поэтому дети, создав уже собственные семьи, имели "свои углы".
...К этому месту хозяин квартиры уже позабыл, что должен изображать обездоленного пенсионера. И про то, что к совершеннолетию детей смог обеспечить тех жильём, говорил громко и с гордостью...
И вот теперь - такой облом: государство по какой-то причине не желает отметить супругов еще и медалью с денежной премией. А они уже запланировали, куда ее денут – у сына скоро юбилей, и должны были эти деньги пойти ему на подарок.
И вот, они, уже забыв, что еще полчаса назад хватались за сердце и придерживались за стеночку, хором и в полный голос объясняли мне, что я-де просто обязана им помочь получить эту медаль.
А если не помогу, то грош мне цена, как журналисту, не умеющему отстоять интересы несчастных пенсионеров...
Об этом они твердили мне и в многочисленных беседах позже, когда звонили поинтересоваться, как продвигается их дело. Юбилей-то уже совсем скоро, деньги нужны позарез.
На мое предложение обратиться за толковым разъяснением их прав к юристу они начинали рассказывать о своей немощи и жаловаться на крохотную пенсию.
И дети, оказывается, так заняты, так заняты, что ну совсем нет времени заняться родителями.
На мой вопрос, где мне взять свободное время на занятие их проблемой, они отвечали, что прямая обязанность, святой крест журналиста – заниматься бедами обиженных государством людей. Эта фраза мне понравилась больше всего.
Успокоились супруги только после того, как я предложила им вернуть полученную квартиру государству. И на этом основании в суде признать фиктивность развода и фактическое сохранение семьи. Тем самым восстановить свое право на получение медали и денежной премии. Иного варианта я уже придумать не могла.
- Да как вы можете! - кричали они.
– Мы к вам со всем сердцем! – возмутились они.
– Да мы больше вам никогда не позвоним! – пригрозили они.
«И слава Богу» - подумала я и положила трубку.