Собрались мы с мужиками в бане, посидеть, так сказать в субботний вечер. Говорили о том, о сём, дошла тема про мистику, духов, каждый решил рассказать свой случай из жизни, когда пришлось столкнутся с необъяснимым.
И тут я предложил попробовать погонять блюдце, вызвать духа какого нибудь.
Женька, раннее активно болтавший, тут неожиданно замолчал. Я снова попробовал продолжить тему спиритизма, но Женька, как-то резко меня оборвав, попросил помолчать.
Минут пять мы молча курили. А потом он начал рассказывать:
"Лет десять назад я служил в роте связи. Мы уже собирались на дембель, как вдруг нас бросили на учения. Нашу роту расположили неподалеку от Тамбова, в брошенном колхозе. Рота была небольшой, в основном спецы-связисты.
В нашей компании было четверо. Я, Толик - водитель, Витька - радист и Славик. Славик был у нас центровой фигурой - поваром. Все уже старослужащие, как раньше говорили, "Деды". Соответственно, мы могли себе позволить больше других солдат.
Работы у нас было немного, времени достаточно, и мы с ребятами вечерами ходили играть в преферанс. Играли мы в коровнике, который был в двух шагах от наших палаток. Да, сидели мы, конечно, не в коровьем стойле. Между стойлами коровника был сделан коридорчик, пол которого был местами проломлен, местами прогнил, но с фонариком пройти было можно. Этот коридор приводил нас к двери, ведущей в комнату отдыха. Вот в ней-то мы и сидели.
И вот, вечерком мы собрались в коровнике, запалили свечку, расселись. Табуретами у нас были такие же чурбаки, как и здесь, в избе, только намного тяжелее. Наверно, дубовые, мы их еле ворочали.
Славка запаздывал. Пульку положено расписывать на троих, Толик в преферанс не играл, а играть с "гусариком" не хотелось. Тут Толик и предложил идею. Давайте, говорит, духов вызывать, я умею. Да и вас научу, сложного ничего. зато весело. На гражданке потом девчонок пугать будете.
Все загорелись идеей. Толик сказал, что нужно лист бумаги, блюдце, свечку и карандаш. Карандаш был у меня, блюдце с трещинкой Толик нашел в буфете, а за лист бумаги сошёл пласт обоев, содранный Витькой со стены.
Толик расстелил лист на столе, разметил его на сектора и написал буквы и цифры. На лист поставили блюдце с трещиной, горящую свечу в левый угол листа, и началось.
Мы возложили по два пальца каждой руки на блюдце. Сначала Толик вызвал дух Наполеона, потом еще кого-то, не помню уже... Помню, что блюдце носилось по листу, трещина указывала на буквы с такой скоростью, что мы едва успевали складывать их в слова. Мы пытались поймать, кто из нас двигает блюдце, задавали каверзные вопросы из собственного прошлого, о котором никто знать не должен был. Духи отвечали нам на любые вопросы, казалось, что они знают о нас всё.
Но Толику и этого было мало. Он потребовал от духов доказать свою реальность. Дальше начался кошмар.
Блюдце резко замерло, сразу же погасла свеча. Мы вскочили на ноги. Из коридора, ведущего в комнату отдыха, раздались тяжелые ритмичные удары. До меня не сразу дошло, что это шаги, настолько тяжело и как-то медленно кто-то шёл по коридору. Ближайшим сравнением будет, наверно, поступь статуи Командора. В полной темноте сквозь щели досок в двери не было видно света, а я уже говорил, что по такому прогнившему полу в полной темноте, без фонарика, пройти невозможно. Тяжелые шаги, от которых вздрагивал пол, приближались. Толик зажег свечу. Буханье шагов замолкло.
Повисла томительная пауза, все смотрели на дверь. Прошло, наверно, секунд десять, которые длились не меньше пяти минут по внутреннему ощущению, дверь медленно открылась, и вошел наш Славик, прижимающий к груди термос. Картинка была бы смешной, если бы не абсолютно белое лицо Славки, испуганно смотрящего перед собой. Я оглянулся и увидел, что Славик смотрит на Витька. Витек, ростом метр шестьдесят, весом чуть больше пятидесяти килограмм, держал над головой дубовый чурбак, весивший не меньше самого Витька. Общее оцепенение прервал глухой удар упавшего на пол за спину Витька чурбака. Свеча опять погасла. Когда мы ее зажгли, то увидели, что дверь закрыта и Славика в комнате нет.
Тут наше внимание привлек шорох на столе. С ужасом мы смотрели, как блюдце, самостоятельно ползающее по листу бумаги, написало "Достаточно?", после чего по трещине распалось пополам. Мы, не сговариваясь, рванули на воздух, прочь отсюда.
Славку в этот вечер мы не нашли. Его обнаружили утром, за деревней. Он был прибит вилами, прошедшими сквозь грудь, к задней стене амбара. Удар был настолько силён, что грудную клетку вдавило внутрь. Синее лицо Славки было страшно исковеркано, будто по нему били кувалдой, выбитый глаз болтался на нитке нерва... Мне эта картина до сих пор снится.
Толик, как только увидел, что стало со Славкой, ушел в караулку, отобрал автомат у часового и застрелился. Ходили слухи что не сам, а вроде вышло случайно, но непонятно как-то...
Потом было расследование, нас мотали по разным инстанциям, но вскоре отвязались, свалив все на Толика. Так что с того дня спиритизма мне хватило на всю жизнь".
Полная тишина и тускло-горящий свет предбанника, нашего застолья, придали Женькиному рассказу понимание того, насколько хрупка и прозрачна преграда, отделяющая мир непознанного от нашего мира.
Нарушил тишину Костя, с которым всегда случается что-то мистическое, он у нас своего рода знаток, сверхъестественного.
-Вы его позвали и не угостили. Вот он и разозлился, сам своё забрал.
-Кого такого, ЕГО?
Спросили мы чуть не в один голос.
-По-разному его называют, бывает... Бывает, дух. Но ваш не дух был, только одного взял. Дух всех забрал бы. Ваш из колдунов был, неупокоенный.
-А ты откуда знаешь? - спросил Женька.
-Знаю. Как нибудь свою историю расскажу.