Сегодня 23 февраля, и я вспоминаю папину компанию сослуживцев. Об отцах, наверное, можно рассказывать бесконечно - мы с ними прожили долгую и очень насыщенную жизнь, с нашими отцами. Папы уже давно нет, но я все еще с ним. Но сегодня я решила все-таки вспомнить его однополчан, и всю эту потрясающую тусовку, которая была моими детскими "дядями". Дядями - рассеянными по всей огромной стране, и к каждому из них можно было поехать в любое время просто так - я пап Колина дочка, я в Киеве-Ереване-Борисове-Витебске-Тюмени-Ленинграде-Махачкале-Новороссийске-Риге-Вильнюсе-Бресте.... В общем, за 3 года совместной службы их было человек 20, этих парней, кто-то демобилизовался раньше, кто-то позже.
Папа мой, закончив школу, пошел работать на завод. Слесарем. И поступил на вечернее отделение в институт. Призвали его на 3-ем или 4-м курсе, и попал он в удивительное место - в стройбат. Призывали тогда на 3 года, и папа честно что-то копал и клал кирпичи под Березиной, и никогда не рассказывал, что именно они там копали. Догадались мы сильно потом, при Горбачеве, когда шли переговоры с США о ядерном разоружении. А меня всегда было загадкой - в моем детстве папа был уже ктн, работал либо исследователем, либо преподавал в институте... а тут на тебе... оказывается, папана как последнего чмошника призвали в стройбат... В общем, был у меня когнитивный диссонанс.
И диссонанс этот распространялся на всех армейских друганов папана, регулярно заезжавших к нам в гости. Как-то они сильно "не вязались" с образом стройбатовцев. Ну и образы у меня тоже были значительно помолодевшие - в наши 80-е в стройбатах служили ну совсем малограмотные ребята из дальних аулов. А дяди Егор, Лева, Боря, Петя, Армен, Валера и другие - ну как-то.... все были ну очень достойными интеллигентно-образованными людьми. Кто-то работал инженером, кто-то музыкантом, кто-то преподавателем. Высшего образования у них не получил только один дядя Володя, да и того выперли с последнего курса института за какую-то "справедливую" позицию, которую он по неосторожности высказал. Но дядя Володя стал многостаночником такого уровня, что его периодически командировали по всей стране на отладку нового поступившего оборудования и обучение молодых специалистов на этом оборудовании работать. На оборонном заводе дядь Володя работал.
Короче, все эти парни - все студенты заочных или вечерних отделений технических вузов на момент призыва были призваны в стройбат. Из разных уголков страны. И именно их компашка оказалась в музвзводе. Т.е. музыкальном взводе. Была такая удивительная единица в армии 60-х годов. Ибо все парни эти играли, и весьма виртуозно, на духовых инструментах.
Не было у папы армейского альбома, не было моды на них 60-е. А вот дембельскую стенгазету, посвященную его "выпуску", он хранил всю жизнь. Это был великолепный шарж-карикатура, где все мальчишки - играли джаз. Да-да, они все были нарисованы в армейской форме, в полной выправке, все по уставу... но было настолько понятно, что они играют именно джаз))) полузапрещенку. или совсем запрещенку еще...
Папа играл на интеллигентном инструменте - кларнете. Вообще, у него была удивительная способность - взять в руки любой музыкальный инструмент и, минут через 15-20 он уже на нем что-то начинал бренчать какой-то шлягерок, а еще минут через 15 уже вполне себе "заправски" исполнял и этот шлягер и любую другую "заказуху" от слушателей. Такое же я не раз наблюдала с этими парнями, когда 2-3 человека совпадало у нас в Минске - они начинали лабать музыку на всем, что им выдавалось - пианино, мандолина, кларнет, гитара, аккордеон, губная гармошка, балалайка, флейта, пионерский горн... весь набор инструментов, обитавших в нашей квартире был им по плечу. И каждая их встреча была праздником. И необыкновенным приключением для всех, кто оказался на орбите этой встречи.
И вот эти ребята 3 года вместе копали, клали кирпичи, если селедку с перловкой на каждый ужин, а после этого - когда все нормальные "взводы" отправлялись спать, шли в ленинскую комнату и репетировали до 2ух часов ночи. В 2 ложились, в 6 вставали. Занимали какие-то первые места на армейских конкурсах. Два парня после этого музвзвода бросили свои технические вузы, и закончили республиканские консерватории. Один стал дирижером, второй композитором. А мой всеядный папа отказывался есть селедку лет 30 после армии.
В общем, я не очень помню, что они там вспоминали о своей армейской службе. Конечно, были у них хохмы. Но для меня это была настоящая армейская дружба. Всю жизнь они все друг о друге знали. Отправляясь в командировки в города, где жили их однополчане - они должны были обязательно остановиться именно в гостях. Они слали телеграммы на все праздники, звонили на дни рождения, были в курсе всех рождений, свадеб и потерь друг друга. И старались чтобы хоть кто-то из музвода смог приехать поддержать в тяжелые минуты. Да и на свадьбы детей они легко приезжали, и давали нам мастер-класс! Они передавали лекарства, и доставали лекарства за границей, если у кого-то в семье была беда. Они знали о нас, детях, наверное, больше и глубже - чем мы сами о себе знали. Потому что они знали моего папу, знали настолько глубоко, как наверное, никто из нас в семье его не знал.
И я все-таки расскажу одну историю.
Служа в своем стройбате, папа регулярно получал посылки из дому. Продукты, деньги, книги, ноты. На его день рождения отчим перевел ему довольную крупную сумму денег по тем временам - 50 рублей. А у дяди Пети сломалась труба. Т.е. совсем сломалась - ее самосвал переехал. И не было у него возможности в музвзводе оставаться. И новую трубу для сироты, у которого одна мама тянет еще двоих младших детей, просить не у кого. Ну папа сделал себе подарок на день рождения - подарил трубу другу. Роскошную. С белыми концертными перчатками. В чемодане. Со сменными мундштуками. При всех отказах дяди Пети, который этот подарок вспоминал всю жизнь, и каждый раз мне говорил по телефону, что у меня самый отец - самый добрый и деликатный человек в мире.
Дядя Петя ушел за год до папиной смерти. Его сын привез отцу последнюю волю отца - ту самую концертную трубу. Из далекого другого города, уже другой страны. Лично приехал и передал прощальный привет отца.
И еще... Когда папы не стало, умер он скоропостижно, мы просто не успевали всех обзвонить. Все это нас раздавило, и мама просто не могла. В нашем городе никто из сослуживцев не жил уже, всех разметало, да и страна давно развалилась. Дядя Лева и дядя Володя позвонили из Израиля. Они собрались вместе, приехав из разных городов, чтобы позвонить маме. А некролог о папе нашел сын дяди Левы в интернете, уехавший из СССР 13-летним мальчишкой, мой ровесник. Вот такая у нас детей была память об этих парнях-сослуживцах наших отцов...
А кларнет папин я так и вожу с собой. Вон лежит передо мной потрепанный такой чемоданчик из 50-х. Главное папино богатство.