Этот страх. Он остался еще с момента рождения первого ребенка. И это не просто боязнь за жизнь и здоровье своего первенца. А что-то гораздо более глубокое.
Даже больше, чем страх собственной смерти. Он не появился из неоткуда. Возник не из-за гормонов новоиспеченной родительницы. А именно из статистики младенческой смертности, которая все время стояла и стоит у меня перед глазами.
После роддома нас с малышкой сразу перевели в неврологическое отделение больницы. Что с моим ребенком я толком не знала. Одно только поняла , 30 часов с момента первой схватки и до первых потуг - это слишком долго и мучительно для нас обоих. Плюс свою лепту внесла грубая врачиха, после осмотра которой открылось кровотечение.
-Разве так должно быть? - в панике спрашивала я у персонала.
-Иди отсюда девочка! – смеялись санитарки, слоняющиеся без дела по коридору.
Не понимаю почему они вообще все потешались надо мной. Анестезиолог, с предложением поставить успокоительный укольчик, от хохота даже хватался за живот. Меня, первородку, вообще никто не воспринимал всерьез. И напрасно.
В итоге мы в больничной палате. Врач что-то объясняет. Успокаивает. Я все слышу, пытаюсь вникать. Но не могу не отвлекаться. В соседней палате ребенок кричит, не унимается. Через стеклянную стенку видно, как его мать-цыганка склонилась над ним.
-Что у них? – интересуюсь.
-Особый случай. Не обращайте внимание. – отмахивается от меня доктор. Уходит.
“Как же все-таки давят больничные стены. Конечно же я не об этом мечтала. Вот бы оказаться дома под теплым бочком у супруга.”
Но никаких "бочков", я ложусь на холодную постель и пытаюсь уснуть. Малыш по соседству снова начинает истошно орать (именно орать). Прерывает мой едва начавшийся дрем. “Господи, тяжело все это.” Но я не открываю глаза. Не хочу смотреть что там.
Цыганка, то и дело, бегает то за медсестрой, то за доктором. Что-то происходит, потому что все резко засуетились.
-В реанимацию срочно! – слышу быстрые шаги.
Цыганский ребенок уже и не кричит, а что-то вроде стона вырывается у него. Слышу, как мать с громкими рыданиями бросается на постель. На секунду мне даже кажется, что я тоже чувствую боль, и страшно так, что даже сердце выпрыгивает из груди.
-Ребенок умер… - в коридоре перекликаются голоса медперсонала. За цыганкой пришли, слышно, как ее под руки уводят из палаты медсестры.
А на следующий день на ее место положат другую маму с младенцем.
Но спокойнее от этого не станет. После этой истории еще много ночей я не смогу спать спокойно. Буду прислушиваться к любому шевелению своей крошки, вздрагивать от каждого всхлипа. “А дышит ли она, моя малышка? Здорова ли?”