В 1911 г. валаамский иеромонах Маркиан (в схиме Михаил (Попов) совершил паломничество на Святую Землю и Афон. Записи его бесед с афонскими старцами частично вошли в статью «О пользе поминовения усопших», опубликованную в журнале «Русский Инок» (1912, № 13).
«Люблю я молиться за умерших, — так недавно говорил мне на Афоне один весьма почтенный и маститый старец, схимонах М., — и я неоднократно удостоверялся, то во сне, а то и наяву, что это поминовение моё весьма дорого и приятно отошедшим поминаемым. Так, однажды, получил я из далёкой России, с родины, письмо, с извещением о смерти одного знакомого и близкого мне человека, умершего от холеры, которая много унесла жертв в той местности, и в котором меня просили помолиться за новопреставленного. Пожалел я душевно своего отошедшего друга и стал по обычаю поминать его: как в келейных своих молитвах, так особенно в церкви, на проскомидии, вынимая о упокоении его части из просфоры.
Поминая так усопшего моего друга, в скором времени вижу замечательное сновидение: очутившись в некоем дивном месте, неизреченной красоты, взорам моим представился громадный луг, украшенный чудными цветами и зеленью; вдали виднелись роскошные сады; приятный аромат и благоухание наполняли воздух; всё виденное мной было такой неописуемой красоты, что не помня и не сознавая себя от радости и восторга, пошёл я по этому дивному полю. Пройдя несколько по полю, вижу небольшие прекрасные домики, стоящие недалеко один от другого. При моём приближении к ним, из одного дома вышел человек, и когда мы с ним встретились, то узнал в нём своего покойного друга.
— В. Н. Ты ли это? — изумленно воскликнул я, впиваясь в него глазами.
— Да, это я! — с улыбкой отвечал он.
— Каким же образом ты здесь очутился? — снова спрашиваю я.
— А это моё место, мне Господь даровал его, а также и другим умершим от холеры, живущим теперь здесь по соседству со мной.
— Вот что, значит здесь ты живёшь! Как тебе здесь жить-то? Хорошо ли, доволен ли ты своим положением? — всё не переставал спрашивать я.
— А вот, как видишь, чего же ещё лучше; я очень доволен и благодарю Господа за Его милости.
— А знаешь ли, В. Н., ведь я тебя поминаю и молюсь за тебя.
— Знаю, знаю, нам всё известно, что делается на земле. Спасибо тебе за это, весьма большая бывает польза нам и веселит нас, когда кто за нас милостыню подает, на проскомидии нас поминает или Псалтирь по нас читает, — говорил покойный мой друг.
— Как, неужели и Псалтирь-то вам помогает? — удивлённо переспросил я.
— А то, как же, очень даже помогает, ведь в Псалтири, знаешь, небо и земля заключаются, — сказал усопший.
— Вот как! — как бы в раздумье произнёс я, — значит, вам помогают три вида молитвенной помощи: проскомидия, милостыня и чтение Псалтири.
— Да, всё это приносит нам большую пользу и отраду.
— Ну, скажи, пожалуйста, любезнейший В. Н., из этих трёх-то видов, что для вас лучше и приятнее?
— О, конечно, несравненно выше всего, приятнее и дороже для нас — это проскомидия, только у вас на земле она называется так — проскомидия, а у нас, здесь, её по-иному называют, — произнес усопший В. Н.
— Как же, как вы её называете? — удивленно воскликнул я.
— А вот как — начал благоговейно и протяжно говорить мой друг, — мы здесь её называем «Голгофская Жертва»!
При этих последних словах моего друга у меня как бы огонь упал в сердце, и оно как воск растаяло...
Несказанное умиление и духовная радость наполнили мою душу, и я, обливаясь слезами, проснулся, слёзы ручьем лились у меня из глаз; невыразимые чувства переливались в моём сердце, и я долго находился под впечатлением этого дивного сна».
«Другой был случай уже не во сне, а наяву, — поведал всё тот же афонский старец. — Также узнал я из письма о смерти одной благочестивой девицы, которая когда-то мне была лично известна. И вот в первую же прилучившуюся Литургию иду в алтарь, чтобы помянуть сию новопреставленную рабу Божию. Подхожу к чередному иеромонаху, стоящему у жертвенника и говорю ему: «Помяни, отче, новопреставленную девицу (имя рек)». Иеромонах берёт от меня просфору и копием начинает вынимать частицу. В это время, я как-то невольно оглядываюсь направо, в сторону, и совершенно ясно увидел покойную девицу, в белом одеянии, которая стояла близ жертвенника и с величайшим вниманием смотрела на иеромонаха и на вынимаемую им из просфоры часть, пристально и напряженно взирая, как иеромонах вынул и положил на святой дискос часть, как бы впиваясь глазами в это священнодействие...
Поражённый этим явлением усопшей, я воскликнул: «Господи, что же это!» При моём восклицании образ умершей стал постепенно бледнеть и исчезать, а вскоре и совсем рассеялся.
— Что с тобою, чего ты испугался? — спросил меня иеромонах, заметя испуг на моём лице и слыша моё восклицание.
— После, после скажу, отче! — с волнением ответил я, отходя в сторону и с умилением размышляя, как это дивно, насколько душа быстродвижна и как для неё дорого поминовение, если она так скоро ощутила, что её будут поминать и с каким страшным, и неослабным вниманием глядела она на священнодействие проскомидии».
А вот и третий случай, бывший уже у нас на Валааме, на этих днях. В скиту Всех Святых, чередному иеромонаху Г. перед самой ранней литургией приснился какой-то незнакомый мужичок, в шубе, подпоясанный красным кушаком, среднего роста, с небольшой рыжеватой бородкой, ещё не старый, который, почтительно кланяясь, говорит ему:
— Ты, батюшка, нынче обедню будешь служить.
— Да, буду, — отвечал иеромонах.
— Так помолись за меня, грешного, — просил мужичок.
— А как тебя звать-то? — спросил о. Г.
— Да помяни новопреставленного Василия, — ответил мужичок и снова поклонившись, исчез.
Проснувшись, иеромонах сильно недоумевал этому сновидению, так как никакого мужичка Василия он не знал, и никто из родных и близких ему в это время не помирал. Однако, находясь под сильным впечатлением сна, решил помянуть новопреставленного раба Божия Василия
Придя в церковь, о. Г. только что приступил к совершению проскомидии, как к нему подходить старичок пономарь, схимонах М. и, подавая просфору, говорит: «Помяни, батюшка, новопреставленного Василия».
Иеромонах, находясь под впечатлением сна, с изумлением спросил пономаря: «Кто же это такой, новопреставленный Василий?» — «А это мой родственник по деревне, — ответил о. М., — ему сегодня сороковой день, вот я его и поминаю».
После обедни о. Г. говорит пономарю: «А знаешь ли, отец М., ведь я твоего родственника сегодня во сне видел, и он просил меня помолиться за него». При этом описал внешний вид Василия.
«Он, он самый, какой есть такой!» — изумленно воскликнул пономарь, благоговейно крестясь и от удивления разводя руками.
Много бы можно привести подобных случаев и явлений, но и приведённого, думается, достаточно, чтобы убедиться, насколько дорого отшедшим совершаемое по ним поминовение, и как они жаждут его.
Поревнуем же, братие, к усердному поминовению преставльшихся, чтобы и нас самих по смерти неленостно поминали, по неложному слову Спасителя: «В нюже меру мерите, возмерится вам».
† † †
Заказать поминовения и подать записки о здравии или о упокоении в Валаамский монастырь можно по ссылке ниже:
† † †
Подписывайтесь на наш канал и не забудьте посетить сайт Валаамского монастыря VALAAM.RU - вы найдете там много интересной информации.
