После гибели папы и рождения братика мама бесконечно болела, проводя в больничных палатах неделю за неделей.
Навещать маму врачи почти не разрешали. Но все время обещали, что стоит чуть-чуть подождать, и мама вернется домой.
Лампочка в Даськиной комнате перегорела два дня назад, а Даська, даже на стуле, достать до потолка не могла, и интересная книжка про котов-воителей оставалась недочитанной: днем, пока светло, Даська делала уроки.
Читать в другой комнате Даська стеснялась: ее занимали маленький братик Иван и старенькая Даськина бабушка, вернее, даже не бабушка, а прабабушка, бабушка Даськиной мамы.
Бабушка приехала, как она сама говорила, "присмотреть за бедовыми головушками". Она хлопотала на кухоньке, варила кашу Ивану и кормила Даську супом в обед.
Еще бабушка штопала Даськины колготки, учила ее тщательно гладить ползунки и распашонки, а по вечерам мелко дрожащими руками раскладывала на кухонном столе стопки монеток, быстрым шепотком приговаривая: "Вот тут, значится, на гречечку, вот здеся, пусть, молоко Ивану, картошечки Федор принесет завтрева... Иииии.... сдюжим-то. Куда денемся-то, выживем...Ииииии..."
Сегодня пятница, и Даська встала раньше всех в доме. Позавтракала холодной гречкой, затолкала в рюкзак шарф и перчатки, выскользнула из дома.
Сегодня Даська едет в парк. Нет, не так. В Парк.
Даська любит пятничное утро в Парке. Народа почти нет, из кофеен тянет свежей сдобой и ароматной арабикой.
Эскалаторы оживают при Даськином появлении и беззвучно увозят ее вверх.
По "улочкам" Парка беззаботно можно бродить часов до 11 дня, потом он начинает наполняться людьми, становится шумно и суетно.
Обычно Даська бродит по торговому центру до самого обеда, когда уже по времени можно возвращаться домой как будто после шести уроков.
Иногда она дожидается времени ланча, присев на перекрестке столиков нескольких харчевен.
Столики выкрашены в разные цвета, обозначая принадлежность к той или иной сети питания: блинные столики сменяли бургерные, бургерные торопливо уступали место пицце, на пиццу надвигались сабчики дня.
Сидя в засаде за маленьким, одноместным, если придвинуть его стене, столиком, укрытая огромными "лопухами" искусственного фикуса, Даська вполглаза следила за перекусывающими посетителями.
Важно было понять, обедающий, оставивший недоеденную картошку и нетронутый пирожок, ушел совсем или отошел за очередным стаканом бесплатной колы.
Даська никогда не ошибалась.
Больше всего она любила собирать нераспечатанные баночки с соусами, горчицей, сметаной, сливочным маслом или джемом.
Свежевыпеченного хлеба в Парке можно добыть сколько угодно, а хлеб с маслом и джемом - почти настоящий завтрак. И уж точно - настоящий десерт.
Но сегодня Даське было некогда охотиться за едой.
В прошлую пятницу она нашла под одним из столиков сто рублей.
Она и раньше находила деньги под столиками, но сто рублей - столько она еще не находила никогда.
Потенциального хозяина купюры не было нигде видно, поэтому, почти с чистой совестью, Даська подняла деньги.
Опасливо подождала за фикусным столиком еще минут тридцать, вдруг вернется кто-то и будет искать деньги.
Даська бы вернула.
Она знает, как плохо, когда в кармане нет наличности, к примеру, на автобус.
Сама-то Даська в Парк приезжает на бесплатном автобусе. Правда, для этого приходится делать порядочный крюк, километровый и временной: пешком до остановки автобуса, едущего в загородный Ашан, там - пересадка, на другой бесплатный маршрут, и к Парку.
Но сто рублей - это сто рублей.
Сто рублей стоит билет на самый ранний сеанс Кинотеатра, расположенного на четвертом этаже Парка.
Даська едет на четвертый этаж, перегнувшись через перила эскалатора: так можно рассматривать нижние этажи или представлять себя летящей Динь.
Сегодня Даська идет в кино.
PS. Ни одна история не придумана. За художественным образом - реальная судьба.
Еще истории из серии "Неуютные дети"
"А-сеня. Дислексия как удар в спину"
Поддержите, пожалуйста, автора, призывающего общество обратить внимание на жизнь неуютных детей.