А что там Москва? Что такого происходило в Москве по части клубов-музыки-движухи в то время, пока в Петербурге наступило время относительного затишья? Потому что в целом самое начало двухтысячных я бы не назвал каким-то «движняковым» в этой области.
Институции были, концерты игрались, вечеринки танцевались, но как бы не предлагалось какой-то новой парадигмы, какого-то качественного изменения в образе и манере времяпровождения. Сдвиг в Петербурге начнётся через пару лет. Так а что же все-таки Москва?
Стоит отдельно оговориться, что тут я рассказываю только о том, что знаю сам или чего так или иначе касался. Поэтому не стоит ждать от меня полной картины. Только небольшой сегмент близкой мне по духу тусовки.
В Москве нашли и отработали новый формат - клубы для интеллигенции. Во-первых, они были не только концертными площадками. Там проходили выставки, при том не формально развешанные по стенам невнятные картинки, а полноценные экспозиции весьма именитых художников. Там проходили литературные вечера. Участие в них принимали и локальные литераторы, и заезжие знаменитости. Москва уже наращивались жир, деньги стали течь реками и можно было себе позволить. Там случались театральные спектакли и перформансы.
Во-вторых в этих местах старались разместить не только сцену и ресторан, но и магазинчики, иногда открытые рабочие пространства, прообраз коворкингов.
В-третьих, это были клубы в исконном их значении - то есть места, где тон задавала тусовка, люди ходили не на определённое событие, а просто в дружественную среду. И клубы такие старались работать или максимально надолго уходя в ночь или, это идеальный вариант, круглосуточно. Потому что тусовке важно было не заглядывать в справочник, чтобы выяснить, работает место иди закрыто. Тусовщик должен был идти и попадать внутрь.
Я знаю точно, что существовали отдельные личности, которые могли не выходить из такого пространства неделями. Благо, под рукой были и еда, и выпивка, и развлечения, и компания.
Многие места Москвы так или иначе обыгрывали этот формат, с некоторыми вариациями и отступлениями. «Китайский Летчик», «Вермель», «Третий путь», «16 тонн», разумеется «Проект ОГИ» и открывшаяся потом одним из создателей последнего Bilingua. Это только часть заведений, которые были на слуху. Самым близким мне был «Проект ОГИ», и потому что он наиболее полно соответствовал всем описанным критериям, и потому что сделали его мои друзья.
Я уже писал о своём знакомстве с Митей Борисовым и о том, как наше знакомство косвенно повлияло на создание «Проекта ОГИ» (по-крайней мере я хочу в это верить). Но не грех и повторить вкратце эту историю.
Вообще, Митя заслуживает отдельной статьи, даже сборника статей. Потому что человек он уникальный, и очень многие города не только России обязаны ему тем, что в них кипит клубная, ресторанная и иная жизнь. Он своеобразный режиссёр общепита и атмосферы, гений по придумыванию и созданию клубов, кафе, ресторанов, каждый из которых становится гораздо большим, чем просто точка питания.
Мы познакомились с ним совершенно случайно. Закончив театральный, я поехал за приключениями в Ригу. У меня там было несколько случайных знакомых и больше ничего. С собой я взял немного денег, но не имел никаких планов относительно того, где я буду жить, есть, спать и чем заниматься.
Более того, это было время самого горячего отсоединения и отчуждения Латвии от России. 1992 год, мы уже две разные страны, но в Латвии все ещё (естественно) в обращении русский язык и русские рубли, наряду с латами. Однако, в день моего приезда в Ригу русские рубли отменили. И первые полдня я пытался понять, как же мне быть и что делать со своими рублями. С трудом я выяснил, что существуют валютные обменники. Я в этом смысле был вообще чистый лист. Когда разобрался в механизме, ещё полдня ушло на поиски заветного обменника. На фоне этих проблем выяснилось, что местные в большинстве своём очень неохотно общаются с русскими. В какой-то момент я стал по-настоящему напрягаться. Было действительное ощущение опасности. Особенно если тебе 17 лет и это твоё первое большое авантюрное путешествие столь далеко и надолго.
Несмотря на это, я честно первые три дня жил на улице, ночевал в кустах около Домского собора и мылся в общественном фонтане.
Когда я почти сдался и решил валить домой, моя знакомая, которая отдыхала с семьей в Риге, предложила мне провести пару дней у ее московских знакомых-литераторов, которые отдыхали летом в посёлке Апшу на берегу залива, неподалёку от того места, где погиб Виктор Цой.
Так я оказался в удивительной компании - нескольких семей, принадлежавших к настоящей интеллектуальной элите Москвы. Потомки Пастернака, друзья Бродского, коллеги Солженицына, писатели, историки, редакторы и издатели. Веселая, умная, добрая - настоящая Москва, воплощённая в людях.
Там я моментально сблизился с рыжим хулиганом, сыном Вадима Борисова, редактора «Нового мира» и исследователя истории церкви, Митей. Попали в резонанс, нашли общие темы, ночевали в рыбацком домике прямо возле моря и естественно, напились портвейна. Не знаю как Митя, я это сделал, кажется, впервые.
В общем, началась дружба. Быстрое знакомство переросло в очень длительные приятельские отношения. Как выяснится позже, с кучей последствий в отношении культурной жизни обеих столиц.
Опускаю множество разных веселых историй, чтобы рассказать главное в данном контексте. Митя стал часто приезжать в Петербург. Ему очень нравилось бесконечно количество столовых, кафе, пирожковых, которые тогда работали в нашем городе. В основном, ещё с советских времён. Второе, что очень ему нравилось - наша концертная жизнь. Он раскрыв рот стоял на выступлениях «Аукцыона», «Аквариума» и прочих наших звёзд.
Митя уверял, что в Москве в тот момент почти не было ни первого (кафе), ни второго (хорошей музыки). И однажды он пообещал мне и себе, что сделает все для того, чтобы в Москве все это случилось.
Спустя год он позвал меня на первый организованный им большой концерт «Аукцыона».
И примерно в это же время пригласил на открытие первого в своей жизни клуба «Проект ОГИ», который он строил вместе с Димой Ицковичем (владельцем издательства «ОГИ», давшим название предприятию) в квартире приятеля Ольшанского на Патриарших прудах.
Это был милый, домашний и успешный прожект. Но тогда никто, даже сам Митя, не мог предположить, какой великолепный клубный марафон начнётся с этого весёлого старта.